– Со мной все в порядке, Бо. Я просто куда-то унеслась.
Он улыбнулся.
– Я люблю тебя, – сказал он. – И никогда не перестану любить.
– Я знаю, Бо. Я тоже никогда не перестану тебя любить.
– Это будет наше любовное гнездышко, наш рай. – Он перевернулся, чтобы лечь рядом, взял меня за руку, и так мы лежали, глядя в потолок. – Ты можешь обставить ее как хочешь. Сегодня же пойдем и купим все, что нужно, хорошо? И я повешу на стены твои картины. Мы купим новое постельное белье и коврик, и…
Я не могла удержаться от смеха.
– Что? – спросил он возмущенно. – Думаешь, я говорю глупости?
– Да нет, что ты, Бо. Я смеюсь над твоей неуемностью. Ты уносишь меня в свои мечты так быстро, что я едва могу перевести дух.
– Ну и что? Мне все равно. Мне все остальное – безразлично. – Он повернулся и облокотился на подушку, подперев голову рукой, чтобы видеть мое лицо. – Может быть, в следующий раз ты могла бы привезти Перл в Новый Орлеан и мы провели бы чудесный день втроем.
– Может быть, – сказала я без особой уверенности.
– А в чем дело?
– Я просто не хочу сбивать ее с толку. Сейчас она верит, что Поль – ее отец.
Улыбка Бо погасла, и лицо помрачнело. Он кивнул и откинулся на подушку. Минуту он молчал.
– Ты права, – наконец сказал он. – Давай двигаться потихоньку. Мне нужно научиться контролировать свое нетерпение.
– Извини, Бо. Я не хотела…
– Нет, ты права. Все нормально. Мне не следует быть жадным. Я не имею права просить у тебя больше, чем ты можешь мне дать. – Он повернулся, чтобы нежно поцеловать меня, и мы опять улыбнулись друг другу. – Проголодалась?
– Умираю от голода. Я забыла съесть ленч.
– Отлично. Я знаю чудное маленькое кафе недалеко отсюда, там делают самые лучшие сандвичи в Новом Орлеане.
– Потом мне действительно надо повидать Доминика.
– Конечно, я пойду с тобой, если хочешь.
– Думаю, мне следует пойти туда одной. Доминик встречал Поля и…
– Понимаю, – быстро сказал Бо. – Давай оденемся и пойдем поедим.
Бо был прав относительно сандвичей. Я съела один с разными добавками: соте из креветок, сыр, жареные устрицы, кружочки томата и лука. Мы сидели в патио, ели и наблюдали, как мимо шагают туристы с фотоаппаратами, восхищаясь архитектурой, витринами магазинов и ресторанов. Потом мы немного погуляли, и я вернулась в отель, чтобы позвонить домой и справиться о Перл. Миссис Флемминг сказала, что все прекрасно. Я вызвала свою машину и отвезла серию «Конфедерация» Доминику, который нашел картины замечательными.
– Теперь ты вполне готова, чтобы официально войти в новоорлеанский мир искусства, – заявил он, и мы начали планировать мою выставку. Потом я вернулась в отель принять душ и переодеться, чтобы встретиться с Бо и пойти ужинать. Меня ожидала информация от Поля, в которой он сообщал, как с ним связаться.
– Как у тебя дела? – спросил он, когда я позвонила.
– Прекрасно. Ты был прав. Доминик считает, что мне следует устроить выставку. Мы как раз сейчас ее готовим, – сказала я так, будто только этим и занималась в Новом Орлеане.
– Замечательно.
– Ну а твои встречи?
– Лучше, чем ожидал, но жаль, что тебя нет со мной, – сказал он.
– У меня все в порядке. Я поеду домой завтра утром. Мы позавтракаем с Домиником, – сказала я. Ложь обожгла мне язык. Поль помолчал.
– Хорошо, – сказал он через минуту. – Счастливо тебе добраться.
– И тебе тоже, Поль.
– Скоро увидимся. Пока.
– Пока.
Трубка стала каменной в моей руке. Глаза затуманили слезы, и грудь пронзила боль. Бабушка Кэтрин обычно говорила, что обман – это сад, в котором растут самые черные сорняки, и те, кто сеет их семена, пожнут бурю. Я надеялась, что это не про нас с Полем. Меньше всего на свете я хотела причинить ему боль.
Бо знал изысканный французский ресторанчик недалеко от Джексон Сквэа. Я взяла кеб до нашего любовного гнездышка, а оттуда мы пошли пешком. Мы ели чудесное «квоил» в вине, пили ароматный кофе с апельсиновым крем-брюле. А потом долго бродили по вечерним улицам.
– Я вся набита едой, – простонала я.
