– Поль…
Он оттолкнул меня.
– Мне нужно прилечь, – буркнул он и, спотыкаясь, вышел из комнаты.
– Пусть поспит, – сказал Бо. – Протрезвеет и будет более разумным.
Я кивнула, но минуту спустя мы услышали, как Поль грохнулся на лестнице. Мы подбежали и увидели, что он скатился со ступенек и лежит, распростертый, у основания лестницы. Джеймс уже был рядом, стараясь поднять его.
– Поль! – закричала я.
Бо помог Джеймсу поставить его на ноги. Они положили его руки себе на плечи и потащили вверх по лестнице, и голова его болталась. Я села на скамью в холле и закрыла лицо руками.
– С ним все в порядке, – заверил меня Бо, когда вернулся. – Мы с Джеймсом уложили его в постель.
– Это ужасно, Бо. Нам нельзя было вовлекать его в эту авантюру. Не знаю, о чем я думала.
– Он сам хотел сделать это; и так было проще. Мы не можем винить себя в том, что он так себя ведет. Было бы то же самое, если бы ты просто ушла, Руби. Через некоторое время он придет в себя. Вот увидишь.
– Не знаю, Бо, – простонала я, уже готовая сдаться и раскрыть наш искусный план.
– Теперь у нас нет другого выбора, кроме как держаться до конца. Будь сильной, – твердо сказал Бо, затем выпрямился и улыбнулся при виде приближающихся Жанны и Перл.
– Она все время звала свою маму. Это так печально. Я не могу этого вынести, – простонала Жанна.
– Позволь мне взять ее, – сказала я.
– Ты знаешь, – проговорила Жанна, возвращая мне Перл, – я думаю, она считает, что ты – Руби. Представить себе не могу, как это ребенок может так ошибаться.
Мы с Бо тревожно переглянулись, а потом Бо улыбнулся.
– Просто у нее все перепуталось из-за такой стремительной смены событий: путешествие, новый дом, – сказал Бо.
– Вот поэтому я хочу предложить вам, чтобы вы оставили ее со мной. Я знаю, как обременителен маленький ребенок, но…
– О нет, – резко ответила я. – Она вовсе не обременительна. Мы уже взяли няню в помощь.
– В самом деле? – Она состроила гримаску. – Тоби так и говорила.
– Ну и что? А почему бы нет? – быстро спросил Бо.
– О, я не имела в виду, что нельзя. Вероятно, я бы тоже так поступила, если бы я…
– Все готово. Мы можем поесть в патио, если не возражаете, – сказала Тоби, появляясь за Жанной.
– Прекрасно! – воскликнул Бо. – Жизель? – Он посмотрел на меня, и я вздохнула. Настоящей причиной было напряжение и горечь от того, что я увидела Поля таким, но сестры Поля подумали, что я раздражена, как это было свойственно Жизель. Они переглянулись и постарались скрыть усмешку.
– Все в порядке, – произнесла я с большим усилием. – Не так уж я и голодна. У меня всегда портится аппетит от длинных поездок, – пожаловалась я. По иронии судьбы, большим облегчением было вернуться в оболочку Жизель. По крайней мере, меня не тяготила совесть.
Впервые до меня дошло, почему Жизель была именно такой: она никогда не испытывала печали по поводу чужой боли. На минуту я даже позавидовала ее эгоизму. Для Жизель мир был огромной площадкой для игр, полной чудес и удовольствий, и все, что угрожало этому миру, она решительно отторгала. Может быть, она была не так уж и глупа.
Только вот мне вспомнилось, что сказала однажды бабушка Кэтрин: «Самые одинокие люди – это те, которые были настолько эгоистичны, что в осень их жизни все от них отвернулись».
Интересно, осознавала ли это Жизель теперь, провалившись в темный туннель беспамятства, если, конечно, она вообще еще что-нибудь осознавала.
После ленча, уложив Перл спать, мы с Бо сидели на воздухе с сестрами Поля, потягивая кофе со взбитыми сливками, и слушали, как они жалуются на его поведение и сетуют о том, что их мать сама не своя из-за этого, никого не принимает и не выходит из дома.
– А она ездила в больницу навестить Руби? – спросила я, не в силах сдержать любопытство.
– Мама ненавидит больницы, – сказала Тоби. – Она Поля рожала дома, потому что не выносит вида больных людей, а это были трудные роды. Папе пришлось умолять ее поехать в больницу, когда она рожала нас.
Мы с Бо понимающе переглянулись, зная, что это была часть обмана, придуманного родителями Поля, чтобы скрыть, кто была его настоящая мать.
– А вы вдвоем поедете в больницу навестить Руби? – спросила Жанна.
Я сначала представила себе, как могла отреагировать на такой вопрос Жизель, а затем ответила:
– А зачем? Она ведь все время спит, разве нет? Тоби и Жанна переглянулись.
– Все-таки она твоя сестра… умирающая, – сказала Жанна и разразилась слезами. – Извините. Я ничего не могу поделать. Я очень любила Руби.
