Ланцио?
– Могу повторить это еще раз.
– Вот как? – Тон его по-прежнему был неприятен.
Я усмехнулся:
– Подумайте сами, мистер Толман. Я совсем не стараюсь перехитрить вас. Но примите во внимание одну вещь. Во-первых, только не обижайтесь, пожалуйста, вы еще молодой человек и это ваше первое расследование. Ниро Вульф провел больше расследований, чем вы даже слышали за всю вашу жизнь. Вы знаете, кто он, и знаете его репутацию. Даже если мы и знаем что-либо, могущее навести вас на след, а этого, я повторяю, мы, к сожалению, не знаем, то все равно об этом будет сообщено только в том случае, если мы найдем это нужным. Мы – старые воробьи. Я признаю, например, только факты. Это касается и покушения на жизнь Ланцио. Я могу повторить, что разговор с миссия Ланцио не давал нам никаких фактов. Все, что я знаю – это то, что ее муж, по ее словам, рассказал ей, что он нашел что-то в сахаре. Почему это должен быть именно мышьяк? Анализа не производили, Ланцио не был отравлен, его закололи. Мой опыт…
– Я не интересуюсь вашим опытом, – грубо прервал меня Толман. – Я спросил только, не помните ли вы чего-нибудь подозрительного, предшествующего убийству. Ну и что?
– Я уже ответил вам, что миссис Ланцио…
– Я это уже слышал. Что еще?
– Больше ничего.
Толман обратился к полицейскому:
– Приведите Обелла.
Так вот оно что. Только сейчас я вспомнил глупый разговор с курортным детективом. Когда он вошел, боюсь, на моем лице можно было кое-что прочитать.
Толман сказал:
– Обелл, что говорил вам этот молодой человек вчера пополудни?
Детектив не смотрел на меня. Голос его звучал хрипло.
– Он сказал: Филипп Ланцио будет убит, а когда я спросил, кем именно, он изменил тему разговора.
– Что еще?
– Это все, что он сказал.
Толман повернулся ко мне, но я предпочел перехватить инициативу в свои руки.
– Ах, это! – рассмеялся я в надежде, что мой смех прозвучит достаточно естественно. – Я помню этот разговор около тропинки, с которой кидаются камнями. Насколько я понимаю, он не передал вам сути всего разговора. Например то, что я говорил, как ревнивы друг к другу эти повара и готовы перегрызть друг другу горло из-за какого-нибудь рецепта. Упомянул и о том, что Ланцио, считавшийся одним из лучших, получает около шестидесяти тысяч в год и, естественно, пошутил, что если кто-нибудь и будет убит на почве гастрономии, то именно он.
Толман нахмурился.
– В чем дело, Обелл? Это не совсем то, о чем вы мне говорили.
Обелл спокойно посмотрел на прокурора.
– Возможно, я не совсем правильно его понял. Действительно, мы говорили обо всем, что он сейчас перечислил. Может быть, моя подозрительность детектива отметила в разговоре только упоминание о возможном убийстве.
Толман обратился ко мне.
– Почему же для своих шуток вы выбрали именно Ланцио?
Я пожал плечами.
– Я никого специально не выбирал. Очевидно, я упомянул о нем именно потому, что он один из самых известных. Я как раз только перед этим читал об этом в статье. Не хотите ли ознакомиться?
– У нас нет для этого времени, – произнес шериф, растягивая слова. – Выйди в холл, Обелл.
Детектив, по-прежнему не глядя на меня, удалился. Толман сказал полицейскому:
– Пригласи сюда Вульфа.
Я уселся плотнее. Если откинуть в сторону небольшие затруднения, которые я сам себе доставил неуместной болтовней, я мог наслаждаться предстоящим зрелищем. Я представил себе, что бы сказал инспектор из Нью-йоркской полиции, если бы он знал, что знаменитого Ниро Вульфа призывают маленькие судебные крючкотворы в крохотном городке в половине четвертого утра к ответу. После этого я подумал, что не вредно хоть немного облегчить его участь. Я встал и подтащил к столу самое большое кресло.
Вскоре полицейский вернулся с моим боссом. Толман спросил, не ушел ли кто из свидетелей. Полицейский ответил:
– Они все здесь. Даже дочь Берина. Они пытались отправить ее спать, но она отказалась. Она все рассчитывает прорваться сюда.
Толман скривил губы. Одним глазом я с наслаждением любовался его замешательством, а другим поглядывал на Вульфа, который, ворча, устраивался в своем кресле. Наконец Толман сказал:
– Отправь их всех по комнатам. До утра они не понадобятся. В остальном все в порядке?
– Да. – Шериф бросил взгляд на полицейского, – Все остальные, ждите в холле. До тех пор, пока тут не закончится. Нам не нужны лишние разговоры.
Полицейский удалился. Толман опять потер глаза и, откинувшись на спинку кресла, воззрился на Вульфа. Вульф, казалось, пребывал в полудреме, но я заметил, как шевелились его пальцы на рукоятках кресла и понял, что он достаточно возбужден. Он первым нарушил молчание, доводя до сведения Толмана следующее:
– Уже почти четыре часа, мистер Толман.
– Благодарю за информацию. Мы не задержим вас долго. Я хочу уточнить с вами несколько моментов.
Вульф сказал:
– Один из них я представляю. Я полагаю, миссис Ланцио повторила вам ту же историю, которую рассказала нам. Не так ли?
– Что это за история?
– Бросьте, Толман, – Вульф привычным жестом скрестил пальцы на жилете, – Не ходите вокруг да около. Она находилась здесь с вами около получаса и должна была вам ее рассказать. Я отчетливо представляю, что она могла наговорить.
– Что же, по-вашему, она наговорила?
– Это только предположения. – Голос Вульфа звучал мягко и бесстрастно. – Убит ее муж, а она, по ее мнению, именно этого и опасалась. Вы знаете об этом больше, чем я, поскольку вы ее допрашивали. Что касается меня, то она сообщила о разговоре с мужем, который предположил, что обнаружил мышьяк в сахаре, который собирался использовать для приготовления соуса. Несмотря на просьбу мужа, она предложила мне принять меры против возможной опасности, но я отказался.
– Почему вы отказали ей?
– Потому что это не мое амплуа. Так я ей и сказал: я не дегустатор и не телохранитель.
Вульф пошевелился, что свидетельствовало о его крайнем раздражении.
– Могу ли я дать вам совет, мистер Толман? Не тратьте на меня свою энергию, я не имею ни малейшего понятия о том, кто и почему убил Филиппа Ланцио. Может быть, вы слышали обо мне, я не знаю, но если так, то, может быть, воображаете, что и я собираюсь проводить расследование и буду, возможно, скрывать от вас известные мне факты. Я разочарую вас. Я не собираюсь заниматься данным случаем. Он меня совершенно не интересует. Повторяю: я абсолютно ничего не знаю о нем, и расспрашивать меня равносильно попытке получить информацию об этом убийстве от представителя другой планеты. И это несмотря на то, что моя связь с этим делом тройная: во-первых, все это случилось, когда я находился здесь. Ну, это просто мое личное невезение. Во-вторых, именно я обнаружил труп Ланцио. Как я уже объяснил, мне не понравилось отсутствие в комнате Ланцио, я подумал, не затеял ли он глупую игру в прятки, и заглянул за ширму. Ну, и третье. Миссис Ланцио поведала мне о том, что кто-то пытался отравить ее мужа, и попросила защиты. Итак, все факты вы знаете; на этом я желаю вам всяческих успехов.
Толман, выглядевший после этого монолога как ребенок, повернул голову и взглянул на шерифа.
