оппозиционных настроений, повсеместно нарушаются законы и Конституция, целенаправленно разрушается государство. Произвол и беззаконие переместились в сферу экономики. Структуры управления на местах превращены в частные конторы, расхищающие народное достояние».
Впрочем, и через 20 лет значительная часть народа осталась безучастной к судьбе страны. И народ в целом не трогали никакие тексты, никакие идеи, кроме «дай!» За это народ и расплачивался нищетой и бесправием. Продолжая мечтать то о безнаказанной возможности воровать, то о царстве справедливости, народ оставался в плену бутафорской политики, которая скрывала от него деятельность воровской шайки олигархов.
«Путч» провалился, контрпутч состоялся. Одни решили, что это была попытка военного переворота, другие считали, что ГКЧП пытался спасти СССР от развала, третьи видели, что сработал беспроигрышный сценарий трансформации номенклатурного режима. Об истинном смысле августовских событий 1991 года можно долго спорить. Бесспорным остается лишь то, что люди, которые в результате краха ГКЧП пришли к власти, были далеки от того, чтобы строить в России общество, руководимое правом и нравственностью.
Современная Россия, попытавшаяся вместе с перестройкой организовать демократию и забывшая за годы отупляющего застоя о крайних проявлениях антинародной сущности власти, получила правящий слой, который по гнусности своей оказался особо выдающимся. Он не просто не соответствует по уровню управленческой компетентности и нравственному потенциалу требованиям цивилизации конца XX века. Этот правящий слой действует против своего времени.
Известный кинорежиссер Станислав Говорухин оценил новый номенклатурный слой так: «К власти прорвались самые подлые, самые циничные, самые корыстные. Судьба Родины их мало волнует. Мы сами передали знамя демократии в руки разбойников и плутов. Некрофилов, ненавидящих Россию… Ценой неимоверных страданий народ решили загнать в капиталистический рай. Слезы стариков, в ускоренном порядке — под шуточки команды Гайдара и хохот лавочников — отправляемых на тот свет, мучения детей, терзания миллионов ограбленных и оскорбленных — это им ничто» («Правда», 16.03.94).
Неужели они считали, что народ будет только благодарить за реформы, как благодарит он лекарей, избавляющих от зубной боли? Неужели они не видели растерянности людей перед рухнувшим доверием к власти и надеялись, что какой-то фантастический результат оправдает их художества? Убежденность, с которой выступал Президент Ельцин и «мальчики» из его команды, подтверждала — ОНИ ТАК ДУМАЮТ. Обливаясь холодным потом, приходится задавать другой вопрос: да не сумасшедшие ли нами правят?
Команда Гайдара и прочих радикал-демократов демонстрировала хорошую техническую подготовленность к борьбе за власть, к технике политических интриг и пропагандистской обработке населения. Но техника власти не сочеталась с реалистичным восприятием окружающей действительности в целом, не сопровождалась нравственным переживанием. Цифры и параграфы закрыли от «ельцинистов» и «гайдаровцев» человеческое горе.
Мы имеем перед собой тот же случай увечья нравственности, который приписал Лион Фейхтвангер одному из своих героев: «это был талантливый организатор, но от роду болван болваном». Прототипом этого героя был Гитлер. Наш объект — «талантливые организаторы» российских реформ, работу которых мы уже не раз демонстрировали в предыдущих главах.
Да как же они, эти «талантливые организаторы», пробрались на ведущие государственные посты, как ИМ удалось обмануть НАС? Почему организаторы Межрегиональной депутатской группы, «ДемРоссии», РДДР, и прочих псевдодемократических организаций показались поначалу приличными и очень умными людьми? Многим еще и организаторы блока «Выбор России» казались таковыми. Настолько перекосили мозги простенькие сказки о демократии, придуманные «шестидесятниками» и подхваченные реформаторами!
Галерея портретов брежневской поры органически была продолжена современными деятелями ельцинского призыва. Чтобы не поперхнуться от отвращения, их безопаснее изучать внешне, не заглядывая слишком глубоко в потемки душ.
Не станем ли мы в скором времени препарировать биографии, речи, повадки ведущих российских политиков образца 1990–1993 гг., отыскивая в них подтверждение безумия этих политиков и причины наших несчастий, как это сделано с биографиями и речами Сталина и Гитлера?
Разве не безумием был Беловежский сговор, разваливший СССР лишь ради того, чтобы ссадить Горбачева с президентского кресла? Вот так, из одной только мести решиться взрезать вены единому экономическому пространству?! Это доступно только безумцам, возомнившим себя политическими гениями. Ельцин в своей книге пишет, что трудные решения надо принимать легко. Не иначе как после бани?
Ельцин в своих «Записках президента» пишет еще и так: «В отличие от большинства демократов, я догадался, что угроза диктатуры исходит не только из окружения «Горби», но и от него самого. А это уже было по-настоящему страшно». Испугавшийся либо застывает в ступоре, либо очертя голову хватается за первое попавшееся решение. Так было и с Ельциным: под руку ему попалось нечто знакомое из номенклатурной биографии — разрушительный удар, сметающий все, смешивающий все фигуры и глушащий партнера по политической многоходовке ударом по голове.
Да, завирально-либеральными идеями нас смутили и заставили на короткое время обезуметь, предоставив власть потенциальным обитателям психбольницы. Они развернулись и воспрянули духом, кое- кто из них даже от расстрела парламента испытал «эстетическое удовлетворение».
Рецепт от безумия общества — презрение к безумной, бездуховной, бессовестной власти. Презрение к разглагольствующим о нравственности лакеям режима, прибравшим к рукам привилегии КПСС, к трусливым «центристам», вспомнившим практику «колебания вместе с линией», к лживым газетам, соревнующимся в разрушении нравственности, к навсегда испуганным прокурорам и судьям, потеющим над оправданиями беззакония, к «деятелям культуры», с печальной нотой в голосе рассуждающим о неизбежности издевательств над народом России…
Каждого из нас фактически подвергают своего рода тестированию: достаточно ли мы безвольны, окончательно ли выжили из ума, готовы ли притвориться умалишенными и тем уберечь собственную шкуру? Мы проходим тест по экономике, в котором ответы заранее подсказаны, а свидетельством сумасшествия будет совпадение всех ответов с подсказками. Ведь именно техническая сторона реформ — это нагромождение никем не доказанных (а чаще всего давно опровергнутых) тезисов.
Говорят, строим или построили рыночную экономику (как когда-то строили коммунизм). Рынок — это когда ОНИ (те, кто делает реформу) могут жить по западным стандартам. Для остальных фабрикуется миф о Свободе: свободные цены, свободная конкуренция, свобода торговли… Осталось только согласиться, выдать аванс доверия тем, кому кажется, что он знает, как и что нужно делать для воплощения идеи Свободы, и все покатится само собой к благоденствию и изобилию.
Русский мудрец с язвительными наклонностями М.Е. Салтыков-Щедрин писал: «Свобода, как принцип, действительно признается всеми, и все партии охотно пишут его на своем знамени, потому что привлекательность его освящена преданием. Но те же партии очень хорошо понимают и его растяжимость и знают, что он ровно ни к чему не обязывает. Свобода в этих случаях принимается как нечто отвлеченное, совершенно независимое от того содержания, которым она наполняется. В этом смысле ее допускают действительно очень охотно. Но как только содержание начинает идти в разрез с господствующими мнениями и предрассудками, никому не кажется ни предосудительным, ни нелогичным противодействовать ему не только путем доказательств и опровержений (против чего невозможно и протестовать), но и путем самой простой травли. Самый принцип свободы при этом представляется нетронутым, ибо он заслоняется тем содержанием, которое его наполняет кажется, что попирается в этом случае не свобода, а то учение, которое благодаря ей увидело свет и которое в данную минуту? почему-либо считается неблаговременным».
Исторический опыт предупреждает: повторять «демократия», «свобода», «правда», «согласие» бессмысленно. Жонглирование понятиями без раскрытия их смысла в реальных условиях, сложившихся здесь и сейчас, именно для того и придумано, чтобы «наводить тень на плетень». Пока мы будем играть в бирюльки, номенклатура окончательно монополизирует рыночные механизмы. ОНИ обеспечат себе экономическую свободу, а МЫ сами напялим себе на шею ярмо, упиваясь своей просвещенностью по части экономических доктрин.
Безумие, зародившись в столицах, грязным пятном растеклось по просторам России. Визг кликуш
