за ними, чуть ближе к джунглям, раздирают себя в кровь еще живые люди. Они еще надеются избежать подобной участи. Или, полностью поглощенные своим несчастьем, просто не замечают творящегося впереди? Не видят судьбы, которая ожидает их в самом скором времени? А та судьба уже показала им свои зубы. Пушистые зеленые пятна расползаются по коже сапог, быстро, ужасающе быстро ползут выше по ногам. Расцветают ярко-зелеными точками на теле, куда достает вздымающаяся от земли дымка, и разрастается островками мха. Красные брызги, окровавленные клочки мха, вырванные ногтями с мясом, разлетаются во все стороны, но на их месте тут же снова появляется зелень. Вот еще один, покрытый мхом до пояса, упал и принялся кататься по земле. И еще один, почти полностью укрытый пушистой зеленью и неведомо как до сих пор устоявший на ногах... А вокруг стоят, наблюдая за творящимся на поляне, те, кому, как и нам, посчастливилось идти позади и не ступить на проклятый мох. Стоят молча, даже не шевелятся. Лишь редкое, произнесенное хриплым шепотом, крепкое словцо вылетает из ртов живых и вплетается в вой уже почти мертвых.
Те из ступивших на поляну, кто еще в состоянии мыслить разумно, опрометью бросаются прочь. Проламывая своими телами заросли и не обращая ни на что вокруг себя внимания, они оказавшись за пределами поляны, падают на землю и продолжают срывать с себя разрастающуюся зелень. Один из них пролетает мимо меня и, пробежав еще пару шагов, срывает с себя сапог, по которому ползет мох. Сапог отброшен в сторону, но наемник продолжает осматривать и ощупывать свое тело. Вот он замечает еще один зеленый островок на бедре. Брызжет кровь и покрывшийся алым пушистый комок чуть не попадает в вовремя отшатнувшегося Баина. Пострадавшим никто не помогает. Наоборот, каждый старается оказаться как можно дальше от них – будто нас посетила прыгучая лихорадка или еще какая-то из множества болезней, уносивших тысячи жизней. Справа раздается громкий всхлип. Я смотрю туда и вижу, что какой-то несчастный, ноги которого уже до колен были покрыты мхом, несся не видя ничего перед собой прямо на группу наемников и, буквально в шаге от них, упал, пронзенный копьем.
– Назад! – все будто только и ждали команды. Мгновенно исчезает охватившее людей оцепенение. Кто-то начинает медленно пятиться, кто-то разворачивается и, в панике, несется обратно в джунгли. Никто уже не обращает внимания на погибших на поляне, на тех, кто смог оттуда выйти и сейчас борется за свою жизнь, очищая тела от мха. Краем глаза я замечаю, как в одном сапоге ковыляет за нами счастливчик, отделавшийся лишь потерей сапога да небольшой раной на бедре. Я не отвожу от него взгляда все то время, пока мы отступали. Продолжаю смотреть на него и того, когда, отойдя на безопасное расстояние, мы остановились. Из горла выжившего наемника вырываются судорожные всхлипы, из глаз текут слезы... Но, когда он подходит ближе, я замечаю, что в глазах пострадавшего нет ни проблеска разума. Похоже, бедолага повредился рассудком от пережитого. Я так и стоял, глядя как он проковылял мимо нас и скрылся в зарослях. Еще некоторое время раздавался хруст и треск растений на его пути, а потом стих и он. И никакого желания, даже мысли не возникло пойти вслед за ним, вернуть беднягу обратно...
На то, чтобы восстановить порядок, ушло около звона. Но, в конце концов, командирам удалось успокоить людей и снова выстроить колонну. Обойдя заросшую мхом поляну по широкой дуге, армия двинулась дальше. И уже ни у кого не возникало мысли о поиске подходящего места для отдыха. Все хотели только одного – уйти от этого места подальше. А потому – шли, шли и шли... Не обращая внимания на усталость, на то, что света становиться все меньше, на ноющие руки и тучи мошкары. Шли, пока оставались силы. Пока могли хоть что-то разглядеть под ногами. Шли, пока не раздалась команда остановиться. А когда был отдан приказ на отдых – все просто попадали, кто где стоял, и, даже не поужинав, не выставив посты, уснули.
– Есть у кого-то пожрать? – Баин мрачно смотрел в никуда и вопрос задал, будто не обращаясь ни к кому конкретно.
Этим утром такой вопрос звучал в голове каждого солдата нашей армии. Ну, почти каждого. Баронские дружинники, судя по всему, едой были худо-бедно, но обеспечены. Вон, например, здоровяк в кольчуг жует что-то. И сильно сомневаюсь, что едой ему служит какая-то местная тварь, которую он поймал и решился съесть с голодухи.
– Похоже, жратва только у баронских осталась. – так же мрачно ответил я. – Может Молин чего-то раздобудет?
Молин ушел куда-то едва проснувшись. Продрав глаза, он прислушался к недовольному ворчанию своего желудка, встал и, бросив что-то насчет того, что попытается разузнать последние новости, исчез. А меня вот никуда не тянуло. Думаю, здесь везде не лучше – не надо и идти никуда. А там, где лучше – туда меня попросту не пустят. Вот, к баронским, например...
– А где он, кстати? – Ламил, оказывается, до сих пор не замечал отсутствия одного из солдат своего десятка.
– Пошел новости узнать. – пояснил я. – может, заодно, и едой где-то разживется.
Вместо ответа, десятник снял с сапога какую-то длинную многоножку, посмотрел какое-то время на извивающееся в пальцах насекомое, а потом, разорвав ее пополам, бросил на землю.
– Отдыхаете? – из-за дерева показался Лосик.
– Отдыхаем! – я сплюнул под ноги и зло уставился на того, кто привел нас в роту. На того, из-за которого мы оказались в той ситуации, когда оставаться в родном городе стало невозможно и из-за которого мы, в итоге, оказались неведомо где.
– Что-то ты, Алин, не веселый. – подмигнул Лосик, сделав вид, что не понимает причину моей злости.
– А чему радоваться? – спросил я. – Тому, что не сожрали? Так ведь если я сам кого-то не сожру в ближайшее время, то разницы никакой.
– Пожрешь, не переживай! – наемник хлопнул меня по плечу и подмигнул. – Мы здесь еще, по меньшей мере, полдня просидим. Командиры наши распорядились отправить отряд на охоту...
– Сейчас на охоту отряд отправят. – откуда-то вынырнул Молин и, поздоровавшись с Лосиком, присел рядом со мной. – Будет нам жратва!
– Знаем уже. – огорчил друга Баин. – Лосик рассказал.
– Ну вот... – Молин явно огорчился. – А о баронских рассказал?
– А что насчет баронских? – заинтересовался Лосик.
– О, там такая история! – Молин прямо раздулся от важности и замолчал, делая вид, что устраивается поудобнее.
– Да не тяни ты! – поморщился Ламил. – Говори давай. А не то будешь у меня всю следующую ночь на часах стоять.
– В общем, дело такое. Собрались наши капитаны и пошли к баронам. – начал Молин. – Там кто-то из наших поблизости был, все слышал, да рассказал потом.
– Да расскажи же наконец в чем там дело! – гаркнул Баин.
– Так я и рассказываю. – Молин сделал вид, что обиделся, но продолжил. – Потребовали капитаны у баронов, чтобы все припасы, какие есть, в общий котел скинули. Наши-то голодают, а баронские, сами видите – жрут себе.
– И что бароны? – я чуть подался вперед. – Согласились?
– Какое там! – махнул рукой Молин. – Там, говорят, такой ор поднялся, что даже пауки с деревьев посыпались! Бароны говорят, мол, не будут они кормить быдло, которой по глупости сожрало или растеряло все, что было.
– Вот сволочи! – глаза Лосика зло сверкнули и он переглянулся с Ламилом. Судя по лицу десятника, добра жадным баронам он тоже не желал.
– А что капитаны? – одновременно спросил молчавший доселе Стон.
– А капитаны пригрозили, что если бароны не выполнят их требования, то наемники отделяются от армии и бароны могут идти хоть к эльфам в пасть, хоть к гномам в зад. Так и сказали!
– Но это же мятеж... – проблеял Навин.
– А тебе впервой? – оборвал его Ретон. – Небось, как в Жилло бунтовал, то не рассуждал – мятеж это или нет.
– Давно пора! – поддержал я слова капитанов. – А то как заросли рубить – так мы впереди, а как пожрать – так сразу тупое быдло...
– Так что бароны ответили? – Ламил, как, кстати, и Лосик, не отрываясь смотрел на Молина. Опыта в
