лишь тогда, когда под натиском разъяренных толп уцелело лишь три Храма Роаса. Именно они и стали оплотом нового государства, появившегося в последствии на этих землях, именно они образовали то, что сейчас называется 'Храмом' – государство, которым полностью управляют жрецы Роаса. Сотня лет ушла у воинов-жрецов на то, чтобы очистить землю от ходячих мертвецов и других ужасных порождений Эльфизиарова проклятия. Не тронули они лишь небольшую полосу, служившую преградой между ними и теми, кто выжил, спрятавшись в горах у гномов. Постепенно, жрецы очищали земли от скверны. Постепенно росло население, состоящее из тех, кто истинно верил в Богов. Постепенно люди расселялись на очищенных землях... Но не было прощения тем, кто поднял руки на Храмы, не было прощения их детям, внукам и всем потомкам. Поэтому и стоит здесь, в руинах, прямо у границы оскверненного леса, пограничная стража, которая убивает каждого, прошедшего сквозь лес с юга.
– А что это за фиолетовое сияние было ночью на севере? – вспомнил я замеченное ночью.
Судя по всему, я затронул тему, говорить о которой не полагалось. По крайней мере – сейчас.
– Узнаете. – ответил Переф после недолгого молчания. – Если решение высших жрецов будет в вашу пользу, то узнаете.
На этом переговоры закончились. Жрецы поднялись и, не попрощавшись, отправились вместе со своими людьми обратно к руинам. Нарив осталась с нами. Не знаю почему. Может по привычке, может она уже узнала все, что хотела или решила, что большего она у пограничной стражи и не узнает... Но я только рад этому. Честно скажу – когда Переф выделил Нарив, фактически разрешив ей идти туда, куда она хочет, я боялся, что она воспользуется этим и покинет нас. Хвала Дарену – не покинула!
Лагерь решили оставить там, где он сейчас. Действительно, зачем нам перебираться поближе к тем, с кем, вполне возможно, придется схлестнуться в бою? Да и здесь уже, по выражению Ламила, 'место нагрели'. Так что, у большинства наемников, избежавших хлопот по обустройству нового лагеря, появилась масса свободного времени, которое они усердно тратили на обсуждение всего произошедшего. Меня, стоит сказать, ни о чем не расспрашивали. Зачем? Ведь переговоры с пограничной стражей никто не держал в тайне и весь разговор мог услышать любой, кто хотел. Не любой, конечно – все ведь, пока не поступила команда, оставались в строю. Но, поскольку мы сидели достаточно близко к одному из флангов, те, кто стоял там, отлично все слышали и передавали дальше. Так что, когда я, наконец, освободился – всем уже было известно каждое слово, произнесенное на переговорах.
– А знаете что, – сказал Молин, когда мы расселись на траве и принялись за сушеную козлятину, – я бы сейчас хорошенько выпил.
– Молин, назови мне хоть один день, когда бы ты не выпил! – подколол Баин.
Настроение у всех приподнятое. Еще бы! Битва, намечавшаяся еще тогда, когда мы не успели продрать глаза, не состоялась. Сидим, греемся на солнышке... А главное – все поняли, что одной из своих целей мы достигли. Мы еще не вернулись домой, но мы ведь нашли то, что искали – жрецов, которые могут помочь нам. По крайней мере, эта часть наших злоключений закончилась.
– Можно подумать, ты бы не напился. – фыркнул Молин.
– Напьемся. – сказал я. – Обязательно напьемся, когда вернемся домой.
– Если вернемся... – тихонько, еле слышно произнес Баин.
