иначе? Вот, например, один из баронских. Щеголяет сейчас перебинтованным лицом из-за того, что какая-то мерзкая мелочь (крыса или хомяк какой-то) прокралась незамеченной во время одной из ночевок и успела хорошенько разорвать ему щеку, пока чей-то сапог окончательно ее не упокоил.
Я вдохнул полной грудью пахнущий цветами и травами воздух. Хорошо! И пусть позади, всего в нескольких шагах, тянет в небо тысячи пальцев-деревьев мрачная стена леса. Как же хорошо снова погреться в солнечных лучах!
– Вы тут на травке поваляться собрались? – голос десятника, как всегда, не дал насладиться моментом. – Привал еще никто не объявлял!
Что поделаешь... Придется топать вперед за остальными. Впрочем, настроение все равно гораздо лучше, чем еще несколько шагов и какие-то мгновения назад.
– Нарив. – позвал я женщину, идущую в двух шагах справа. – Расслабься! Непохоже, что здесь есть какая-то опасность.
– Если бы я расслаблялась каждый раз, когда не видно опасности... – она даже не повернулась. Думаю, если наш десятник и мечтает о чем-то, так это о том, чтобы командовать десятком из вот таких Нарив.
– Хорошо тут! – не отстаю я. – слушай, может то вранье все? Ну то, что гном тот рассказывал?
– Раньше здесь о ходячих мертвецах и не слышали. – ответила она, продолжая следить за происходящим вокруг. – Посмотри вот туда.
Я посмотрел в направлении, указанном Нарив. Что-то есть на горизонте... Слишком далеко, чтобы рассмотреть... Приложил ладонь козырьком ко лбу.
– Город? – нечто вдали, прямо там – куда мы идем, действительно напоминает скопление каких-то строений.
– Руины. – ответила Нарив. – Скажи своему капитану, что на ночь лучше остановиться не доходя до них.
Капитан идет где-то позади, так что мне пришлось передать слова Нарив десятнику. И так, и так пришлось бы – не буду же я лезть к Седому через голову Ламила!
– Точно. – Ламил тоже присмотрелся к еле виднеющимся вдали руинам. – Похоже на город какой- то... Продолжайте идти, а я пойду поговорю с капитаном.
С этими словами Ламил отошел чуть в сторону и исчез из виду. Идти – так идти... Хотя, конечно больше хочется отдохнуть. Весь день шли и шли...
– Не знаешь, что это за город был? Не тот городок, о котором ты тогда рассказывала? – снова спросил я Нарив.
– Тот. – согласилась она.
– Что-то не очень хочет дама разговаривать с тобой. – встрял Молин, не понимающий, конечно, ни слова, но истолковавший происходящее по той скупости, с которой отвечала мне Нарив. – Наверно ты не в ее вкусе.
– Хочешь сам попытать счастья? – ухмыльнулся Баин. – Алин, может дашь ему на время свой перстень?
– Не-не-не! – Молин на миг остановился. – Мне такого счастья не надо!
– Я передам Нарив, что она не в твоем вкусе. – я кровожадно улыбнулся Молину и заржал, увидев как тот побледнел.
– Не беспокойся – меня это нисколько не расстраивает. – теперь, услышав голос Нарив, остановился уже я. Как я мог забыть, что, благодаря перстню, мои-то слова понимают все! В том числе – и Нарив! Я с опаской посмотрел на нее, но женщина уже снова идет, уделяя все свое внимание только высматриванию угрозы вокруг.
Приказ остановиться на ночлег прозвучал где-то через звон. До руин, по моим прикидкам, идти еще около трех звонов. До леса – чуть меньше, но ненамного. Посмотрел на небо – вечер уже близко. Аккурат, до темноты дошли бы до тех руин. Права все-таки Нарив. Учитывая, что основная масса оживших мертвецов, пусть и неопасных в своем большинстве, полезла на нас из замеченных в лесу строений... Кто знает, какая еще пакость может водиться в тех развалинах. Лучше не лезть туда на ночь глядя.
Разбивая лагерь, мы столкнулись с одной очень серьезной проблемой. Судя по всему, провести эту ночь нам придется в темноте. Вокруг – ни одного дерева или даже жалкого кустика. Одна трава. Да, позади нас, неподалеку, стоит темной стеной лес. Но... Даже Ламил не приказал никому вернуться и набрать дров для костра. А если бы приказал – не знаю, выполнил бы хоть кто-то такой приказ. Лично я, скорее всего, отказался бы – лучше всю жизнь сортиры закапывать, чем вернуться в сгущающихся сумерках в тот лес с его ходячими скелетами и атмосферой ужаса.
– Вы дежурите в первую смену, – объявил нам десятник, – до половины первой ночной стражи. Дальше вас сменит десяток Жорена.
– Повезло. – шепнул Крамм. – Первая смена – не придется сон разрывать...
– Какое там 'повезло'! – так же тихо ответил ему Дони. – Я уже не помню когда последний раз спал нормально!
– 'Нормально' – это на подушках и с бабой под боком? – съехидничал Молин.
– Если так, то ты, сопляк, 'нормально' вообще никогда не спал небось? – не остался в долгу Дони.
– Тихо вы! – шепнул Баин. – Десятник идет!
Привлеченный перешептываниями, Ламил подошел к нашему концу строя.
– Сплетничаем, девочки? – поинтересовался он. – Обсуждаете, у кого девка помягче будет? Так давайте, я попробую каждую – сразу ваш спор разрешу.
Кто-то заржал с другой стороны строя, а мы стоим молча – едим глазами десятника.
– На всякий случай, если вы так увлеклись своими разговорами, что не услышали того, что я только что говорил, – Ламил на мгновение умолк и обвел нас взглядом, – я специально для вас, недоумки, повторяю: если хоть у кого-то из вас я увижу закрытые глаза – даже если вы просто моргнете в этот момент! – я повырываю их лично и сварю себе из них неплохой супец! Повторить еще раз, или до ваших задниц, по недоразумению оказавшихся на плечах, что-то дошло?
– Дошло, господин десятник! – мы гаркнули все, как один, вызвав недоуменные взгляды наемников из других десятков.
– Тогда, какого эльфа вы еще стоите здесь? – рявкнул Ламил. – Живо – по местам!
Шаг... Еще шаг... Десять шагов в одну сторону, вдоль границы лагеря, десять шагов в другую сторону... Нет, это невозможно! Спать хочется так, что я уже всерьез подумываю о том, чтобы придерживать, сами собой закрывающиеся, веки пальцами. Вокруг темно – хоть глаз выколи. Слабый свет чужих звезд никоим образом не рассеивает ночную тьму. Кое-что, конечно, видно, но настолько неверно и искаженно, что, почитай, вообще не видно ничего. На севере, как раз там – куда мы направляемся, видно какое-то слабое фиолетовое сияние. Оно стало заметно как только стемнело и мы уже успели высказать несколько предположений о том, что это такое. Но обсуждение то было вялым, неохотным – все слишком устали. Впрочем, разговоры все равно не утихали – хоть так можно попытаться отогнать сон.
– Храпят-то как, сволочи! – сплюнул Молин. – Сами дрыхнут, а мы...
– Погоди, – ответил Баин, – вот, скоро их черед придет – ты на них своим храпом и отыграешься.
Откуда-то из глубины лагеря донесся тихий смех.
– А этим чего не спится? – поинтересовался я, чуть не вывихнув челюсть в очередном зевке.
– Говорят, что кто-то из баронских там, – Молин указал в направлении леса, – в лесу, подобрал череп, отвалившийся от одного из костяков...
– Зачем? – удивился я.
– А он, говорят, как отвалился – так продолжал зубами клацать. Ну, кто-то его и подобрал, забавы ради.
– Вот, как угрызет его – будет забава. – сказал Баин.
– Эй, Алин! – мы как раз проходим мимо Робана.
– Чего тебе?
– Слушай, а баба та, которая все вокруг тебя вьется...
– Это еще кто вокруг кого вьется! – хмыкнул Молин.
