Но сменил Косыгина крепкий старик Николай Александрович Тихонов. Правительству была необходима смена поколений – а Брежнев доверил высокий и ответственный пост удобному днепропетровскому товарищу. Тихонов, в отличие от Черненко, был цепким руководителем, вырос и сформировался в заводской инженерной среде. Он был из плеяды героев индустриализации, выдвиженцев Сталина. Трудолюбивый специалист, он честно защитил докторскую диссертацию, честно вгрызался в дела отрасли. Как инженер- металлург дважды получил Сталинскую премию, первую – в военном 43-м. Но во главе правительства уместнее был бы руководитель, способный дать системе народного хозяйства новый импульс развития. Таким был Косыгин двадцать лет назад. В 1980-м таким человеком, возможно, мог бы стать Владимир Иванович Долгих – коллега Тихонова по металлургии, давненько знавший и уважавший Николая Александровича. Но для постаревшего Брежнева назначение Долгих было слишком смелым шагом: Тихонова он знал уже полвека, Тихонов несколько лет был первым заместителем Косыгина – значит, в курсе дела, значит, не подведет. Логика усталого, угнетенного болезнями ума. Тихонову в 1980-м было семьдесят пять лет. Разве можно представить, чтобы Сталин поставил во главе правительства семидесятипятилетнего? На партийном языке это называется так: кадровая политика буксует.
Долгое время Брежнев видел своего наследника в шестидесятилетнем Щербицком. Во-первых, Леонид Ильич, начинавший партийную карьеру в Днепропетровске, симпатизировал и покровительствовал украинским товарищам. Во-вторых, не вызывала сомнений компетентность Щербицкого, умение управлять пятидесятимиллионной, индустриально развитой страной. Владимир Васильевич Щербицкий многим был обязан Брежневу. Он с 1961 года был председателем Совмина Украины, кандидатом в члены Политбюро. Был вторым человеком на Украине после первого секретаря Компартии УССР Подгорного. Но, когда Подгорного перевели в Москву, Украину возглавил не Щербицкий, а Шелест – секретарь Киевского обкома, который и не помышлял о Политбюро. Щербицкий, пожалуй, громче всех из крупнейших политиков СССР критиковал абсурдную хрущевскую реформу, разделившую обкомы на промышленные и сельские. Хрущев не преминул наказать бунтаря: Щербицкого сняли с должности предсовмина Украины. Владимир Васильевич с инфарктом отправился в любимый Днепропетровск, возглавил там «промышленный» обком. Честолюбивый политик получил серьезную травму. Но после отставки Хрущева старые друзья не забыли о Щербицком. Он возвращается в кабинет премьер-министра Украины, работает в связке с Шелестом, снова становится кандидатом в члены Политбюро. Брежнев уже готовил «воцарение» Щербицкого на Украине. В 1972-м Шелеста переводят на работу в Москву – заместителем Косыгина. Для Шелеста эта была годичная синекура перед отставкой. А Щербицкий надолго закрепился на киевском «престоле». Владимир Семичастный, отставленный Брежневым с поста председателя КГБ, долго работал в Совмине Украины. Он имел основания обижаться и на Брежнева, и на верных брежневиков и не скрывал камня за пазухой. Но о Щербицком написал так: «Щербицкий по эрудиции и культуре стоял выше Шелеста… Щербицкий – это служака и холуй, верой и правдой служивший Брежневу. Его преданность доходила до того, что он не возражал ни на одно, даже глупое, предложение Брежнева. Но интриганом Щербицкий не был. На Украине хватало и без него такого сорта людей». При Щербицком Украиной правили днепропетровцы, которые и для Брежнева были земляками. Все министерства, все отделы ЦК на Украине возглавляли днепропетровцы. В нештатных случаях днепропетровец становился первым замом при чужаке-министре. Так было. Щербицкому удавалось отстаивать интересы Украины весьма эффективно. Экономический потенциал республики за 17 лет правления днепропетровцев вырос. Все в республике знали об увлечениях Щербицкого – футбол и голуби. Жена его – директор школы, была настоящим педагогом. В.В. Гришин вспоминал, что в верхах ходили слухи о планах Брежнева, которые мы можем назвать дэнсяопиновскими. Леонид Ильич все-таки собирался на покой, оставив за собой почетную, специально придуманную должность – Председатель ЦК КПСС. А генеральным (или – первым) секретарем, ферзем при короле, он собирался поставить именно Щербицкого.
Кто опасался воцарения Щербицкого? В 1950—1970-е во властных структурах наблюдалось если не засилье выходцев с Украины, то уж точно непропорциональное представительство людей с малороссийскими фамилиями и южнорусским говором. И это не только досужее впечатление. Уровень жизни на Украине превышал российский, украинские областные центры расцветали по сравнению с губернскими городами России. Москва щедро вкладывала народные рубли в Украину. А львиную долю доходов Советского Союза приносила Сибирь. Многие в России осознавали этот перекос как вопиющую несправедливость. В стране назрела необходимость повышения уровня жизни в областях коренной России. Мало кто из секретарей обкомов РСФСР был бы обрадован возвышением Щербицкого. С другой стороны, ярым противником Щербицкого был влиятельный Андропов. Если говорить об интересах державы, определенно, Щербицкий был куда более квалифицированным и деятельным управленцем, чем Черненко. Появление такой сильной фигуры в Москве в роли неофициального второго секретаря ЦК было бы полезным. Но на роль главы партии и государства, на роль вождя потенциальный лоббист Украины не подходил. Значение РСФСР как всесоюзного донора с открытием сибирской нефтегазовой кладовой возрастало. Экономика довлеет над политикой – и в этих условиях украинцам неминуемо пришлось умерить политические аппетиты. Щербицкому не удалось покорить Москву. Но Горбачев долго не решался отправить бывшего конкурента на пенсию. Щербицкий пережил чернобыльскую трагедию и ушел в отставку только в 1989 году. А в 1990 году, когда взбунтовавшаяся Украйна намеревалась расправиться со своим отставленным правителем, Владимир Васильевич не доживет до суда. Насколько добровольным был его уход из жизни – неизвестно.
Передовики брежневской эпохи, новые Стахановы и Ангелины, увы, сегодня полузабыты. А ведь были среди них и двукратные Герои Социалистического Труда – такие, как строитель Николай Злобин, знаменитый бригадир, чьим именем был назван трудовой почин, о котором трубили газеты. Рабочий Злобин, зарабатывавший больше, чем иные директора заводов, был частым гостем не только в программе «Время», но и во всяческих телевизионных «Огоньках».
Наследие Брежнева
В 1978 году в Вашингтоне вышел сборник аналитических материалов о Советском Союзе. Консервативный дух Брежнева резонно интерпретировался как «сентиментальная связь с собственным прошлым, с привычным и знакомым, инстинктивное предпочтение традиций и существующей ортодоксии, страх перед новым, как перед потенциальной угрозой и хаосом».
При Брежневе Советский Союз добился военного паритета с Соединенными Штатами. Переговоры лидеров двух сверхдержав становились событиями чрезвычайной важности. Во время визита президента Никсона в Москву в 1972 году сказался открытый, южный темперамент Брежнева, который встречал гостя с утрированным радушием. Косыгин, Суслов, Громыко, даже Подгорный сдержанно общались с президентом страны, ведущей войну во Вьетнаме – «грязную войну», как говорилось в советских газетах. Брежнев жаловался переводчику Виктору Суходреву на своих излишне строгих товарищей: «Знаешь, Витя, ну и коллеги у меня! Пригласили человека в гости, так хоть улыбайтесь, проявляйте гостеприимство, как всегда бывало на Руси. Так нет же, идут с каменными лицами». В Большом театре, после неизменного «Лебединого озера», Никсон выразил желание отправиться за кулисы, к артистам вместе с Брежневым. Суходрев вспоминает: «Брежнев с каким-то извиняющимся видом обратился к своим коллегам:
– Ну вот, понимаете, президент хочет, чтобы я с ним прошел на сцену к артистам.
Он как бы спрашивал их позволения на это. Косыгин сухо улыбнулся и, как мне показалось, несколько снисходительно промолвил:
– Ну что ж, иди, Леонид, иди…».
Большевик-аскет, не забывающий о противостоянии с мировым империализмом, позволяет комиссару- эпикурейцу эдакую шалость – поякшаться с заморским президентом. С брежневской дипломатией улыбок мы могли бы скатиться в фарватер американской политики. Но Брежнев, к счастью, подчинялся партийной дисциплине, и Косыгин с Громыко своей строгостью уравновешивали красующегося генсека. Вот Горбачев вышел из-под контроля Политбюро – и его желание понравиться западным партнерам стало основным смыслом советской внешней политики. Это был прямой путь к краху. Брежневское «коллективное правление» открывало возможности для маневра, для использования различных дипломатических тактик. Никаких вредных для державы уступок Никсону Брежнев не допустил. Да ему бы этого не позволили те самые коллеги с каменными лицами. Брежнев, допуская откровенность, давал понять американским переговорщикам, что в Кремле есть и «голуби», и «ястребы», что сам он – искренний «голубь мира», но вынужден считаться и с «ястребами».
Самая знаменитая крылатая фраза Брежнева, произнесенная за полтора года до смерти генсека, но
