– Да, сэр. Дело в том, что мой опыт общения с этим человеком был примерно таким же, как у вас и мисс Боннер, и я глубоко сожалею о случившемся. Я попался на тот же крючок, что и вы. Если захотите выслушать подробности, то в основном мой рассказ сведется к тому, о чем говорили вы и мисс Боннер.
– Тем не менее я предпочел бы вас послушать.
– А я не вижу смысла.
В голосе Айда прозвучало раздражение, но Вульф стоял на своем.
– Какая-то мелочь может оказаться для нас очень важной. Или подтвердить мою гипотезу. Итак, когда вы с ним познакомились?
– В апреле.
– Сколько он вам уплатил?
– Десять тысяч.
– Он представился как Донахью?
– Нет, он назвался иначе. Но подход использовал точно такой, как и в вашем случае.
– Как он удостоверил свою личность?
– Я предпочел бы умолчать об этом. Тут я, конечно, дал маху. Я даже опустил это в отчете госсекретарю. Мистер Хайетт на дознании, конечно, захочет узнать об этом, но я очень надеюсь, что моя промашка не станет достоянием гласности. А лучше я себя чувствую оттого, что, как выяснилось, не я один такой простофиля. Это утешает.
– Вы правы. Нам всем утерли нос как последним простакам.
Вульф отпил пива и облизнул губы.
– Чем закончилась эта история? Он сам отозвал вас или вы заподозрили, что дело нечисто?
– Мне не хотелось бы отвечать на ваш вопрос. – Судя по лицу Айда, которое, казалось, еще больше вытянулось, он предпочел бы поговорить о чем-нибудь другом, например, о погоде. – Скажу вот что: мы прекратили прослушивание телефона десять дней спустя и на том наша связь с ним оборвалась. Как и вы, и мисс Боннер, и мистер Керр, я с тех пор его не видел – пока меня не повели посмотреть на убитого.
– Вы опознали тело?
– Да. У меня не оставалось другого… Я был бы последним глупцом в противном случае.
– Вы назвали его так, как он вам представился?
– Да, конечно.
– Как именно?
Айд покачал головой.
– Имя и фамилия принадлежат известному, добропорядочному и уважаемому гражданину. Я уже встретился с ним, рассказал о случившемся, и он сумел войти в мое положение и простил меня. Он воистину замечательный человек. Надеюсь, что его имя не всплывет в ходе следствия, а уж я тем более не собираюсь втягивать его в такое дело.
– Но полиции, полагаю, вы его назвали?
– Нет еще. Хотя, вполне возможно, меня заставят. Не могу же я допустить, чтобы у меня отобрали лицензию.
Вульф обвел глазами присутствующих.
– Я предлагаю отложить дальнейшую беседу с мистером Айдом, пока мы не заслушаем мистера Амсела. – Все дружно повернулись и посмотрели на Стива Амсела. – Итак, сэр?
– Если я не стану играть по вашим правилам, значит, я убийца, – произнес Амсел. – Так?
– Не совсем, – поправил Вульф. – Все не так просто. Но вы слышали, что рассказали остальные. Теперь ваш черед.
– Последний платит за всех, – ухмыльнулся Керр.
– Чушь собачья! Вы меня за дурачка, что ли, держите? – Амсел залпом допил виски, встал со стула, чтобы поставить стакан на туалетный столик, достал сигарету, закурил и повернулся к нам, уперевшись задом о столик.
– Дело в том, что мое положение отличается от того, в котором оказались все вы, – сказал он. – Во- первых, я, конечно, хватил через край, что опознал того жмурика, но что мне оставалось делать? В таких случаях говорят «нет» или «да», и я сказал «да». Теперь вот что. Мисс Боннер сказала, что мы можем рассказать друг другу то же, что и полиции, и я с ней согласен, но у меня положение совсем не такое, как у вас. Дело в том, что я опознал его как Билла Донахью, которого знал уже давно.
Шесть пар глаз впились в лицо Амсела. Он ухмыльнулся и продолжил:
– Я же сказал, что у меня все по-другому. Словом, я влип, поскольку признался полицейским, что был с ним знаком. Я сказал, что встречался с ним весной несколько раз, но подробностей не помню – он только однажды попросил, чтобы я прослушал один телефон, но я отказался. Полицейские пытались дознаться, чей именно номер он просил прослушать, но я не сумел этого вспомнить – память будто начисто отшибло. Я сказал им, что не уверен даже, назвал ли мне Донахью имя человека, телефон которого хотел прослушивать. Вот и все. Я повторил вам все, что сказал полицейским.
Шесть пар глаз по-прежнему буравили лицо Амсела.
– Я полагаю, мистер Амсел, – сказал Вульф, – с тех пор вы уже смогли немного освежить свою память. Возможно, вы готовы уточнить, при каких обстоятельствах встречались с Донахью этой весной.
– Бесполезно. Ничего не помню. А имя человека, телефон которого он просил вас прослушивать?
– Нет. Мне очень жаль.
– Хорошо. Мистер Керр сказал, что, по его сведениям, «двое электриков уже раскололись». Допустим, что вы забыли еще кое-что. Допустим, вы все же организовали прослушивание, но память вас подвела и вы об этом напрочь забыли. Как вам быть, если электрики вдруг вспомнят об этом деле?
– Просто «допустим»?
– Разумеется.
– Что ж, электриков, конечно, хоть пруд пруди. Почему не предположить, что раскололись вовсе не те, кого я использовал? Или – с равным успехом – что мои электрики не расколются?
Вульф кивнул:
– Вполне резонно. Я понимаю причину вашего нежелания делиться с нами тем, о чем вы не говорили полицейским, но ответьте мне на такой вопрос: упомянули ли вы этот случай в отчете госсекретарю?
– Какой случай?
– Я имею в виду ваш отказ уважить просьбу Донахью о прослушивании.
– А с какой стати? Нас обязали сообщить только обо всех случаях, когда прослушивание имело место. При чем тут мой отказ?
– Вы правы. А имя Донахью в отчете вы хоть раз упомянули?
– Нет, конечно. Зачем?
– Да просто так. Что ж, вы опять правы. Думаю, вы со мной согласитесь, мистер Амсел, что ваш взнос в общую копилку даже более скуп, чем вклад мистера Айда. Не знаю…
Зазвонил телефон. Я встал и снял трубку. Звонил Лон Коэн. Пока я разговаривал, а точнее – слушал, Вульф откупорил вторую бутылочку и подлил себе пива. Гости, как и прежде, хранили учтивое молчание. Выложив все, что узнал, Лон потребовал от меня чего-нибудь «жареного», и я посулил ему, что он заполучит аршинный заголовок, как только мы раздобудем что-нибудь стоящее. Потом, попросив Лона не вешать трубку, я обратился к Вульфу:
– Алан Сэмюэлс – отошедший от дел банкир с Уолл-Стрит. Мог бы позволить себе жить на Парк- авеню, но предпочитает Бронкс. Жена умерла четыре года назад. Двое дочерей и два сына – все замужем или женаты. Щедро жертвует деньги на достойные дела. Член Гарвардского клуба. Директор общества этики и культуры. Год назад губернатор назначил его членом комитета по изучению деятельности благотворительных фондов. Есть еще кое-что, но ничего важного. Но вы, конечно, обратили внимание на интересное совпадение.
– Да. Лон еще у телефона? Выясни фамилии остальных членов комитета.
– Хорошо.
Я вновь заговорил с Лоном Коэном. Он сказал, что должен сперва запросить досье, и на минуту отлучился. Вернувшись, потребовал, чтобы я выложил всю подноготную. Поскольку я не мог напрямик сказать ему, что у нас в комнате, возможно, сидит подозреваемый в убийстве, пришлось пока развлечь его
