Замечу также, что примерно я половине одиннадцатого я вынул из ящика своего стола «марли», проверил, заряжен ли он, и сунул в карман. Я сообщаю вам это не для того, чтобы подготовить к предстоящей бойне, а чтобы показать, насколько я поверил в показания миссис Банау. Как-никак, когда ждешь в гости убийцу, нервы которого натянуты до предела, нужно быть готовым ко всему.
Х.Л.Гриффин, поставщик, и Поль Раго, приправных дел мастер, прибыли по отдельности, а Корби и Флора привели с собой Дика Веттера. Я намеревался усадить Флору в красное кожаное кресло, но Раго, шестифутовый усач с потешным произношением, опередил меня, так что Флоре пришлось довольствоваться одним из желтых кресел, рядком выстроенных мною перед столом Вульфа; Веттер занял кресло слева от девушки, а ее отец сел справа. Коротышка Гриффин, велеречивый Цицерон, уселся в крайнее кресло возле моего стола. Когда Вульф спустился из оранжереи, вошел в кабинет, поздоровался и двинулся к своему столу, Веттер открыл рот и заговорил, не дав Вульфу угнездиться в своем кресле, рассчитанном на слона.
– Надеюсь, вы нас не слишком задержите, мистер Вульф, – проворковал любимец телезрительниц. – Я спросил мистера Гудвина, нельзя ли собраться пораньше, но он ответил, что нет. Нам с мисс Корби нужно сегодня пообедать пораньше, потому что в половине второго у меня обсуждение сценария.
Я приподнял бровь. Надо же, какая честь – я вел машину, держа руку в каком-то дюйме от плеча девушки, которая удостоилась приглашения на обед самого Дика Веттера.
Вульф, перестав ерзать в кресле, произнес:
– Я не стану вас задерживать дольше, чем потребуется, сэр. Так вы с мисс Корби друзья?
– А это имеет отношение к делу?
– Возможно, что нет. Но в данную минуту меня интересует все, связанное с каждым из вас. Я отдаю себе отчет в том, что вам неприятно слышать подобное высказывание из моих уст сразу после празднования годовщины столь славного события в жизни этой свободной страны, но долг есть долг. Один из вас – злодей. Один из вас убил Филипа Холта.
Замысел Вульфа заключался, вероятно, в том, чтобы узреть, кто из них упадет в обморок или вскочит и ударится в бега. Но никто даже глазом не моргнул. Все сидели как истуканы и пялились на Вульфа.
– Один из нас? – спросил наконец Гриффин.
Вульф кивнул.
– Я решил, что лучше сразу взять быка за рога, чем толочь воду в ступе. Я подумал…
– Вот потеха, – прервал его Корби. – Вы, конечно, шутите. Только от шутки вашей после того, что вы вчера говорили окружному прокурору, дурно пахнет.
– Это вовсе не шутка, мистер Корби. Мне, право, жаль. Вчера мне казалось, что все обстоит именно так, как я думал, но я заблуждался. Нашелся свидетель, надежный и солидный, который готов присягнуть, что во время митинга и до тех пор, пока не обнаружили тело, никто в палатку сзади не заходил. Я также знаю, что ни я, ни мистер Гудвин Филипа Холта не убивали; следовательно, убийца один из вас. Так что нам придется поговорить.
– Вы сказали – свидетель? – Из уст Раго это прозвучало как «швидетель».
– Кто он? – потребовал Корби. – Откуда он взялся?
– Это женщина, и живет она в Нью-Йорке. Мистер Гудвин, который беседовал с ней, полностью убежден в ее искренности и благонадежности, а мистеру Гудвину трудно угодить. Вероятность того, что ее показания можно опровергнуть, ничтожна. Вот все, что я…
– Не понимаю, – развел руками Веттер. – Если у них есть такой свидетель, почему нас до сих пор не арестовали?
– Потому что она еще не обращалась в полицию. Там о ней ничего не знают. Пока. В любую минуту ее могут найти, или она сама обратится в полицию. Если так случится, то уже совсем скоро и вы, и я будем отвечать на вопросы полицейских. Если вы откажетесь от беседы со мной, или меня не удовлетворят ваши ответы, я буду вынужден сам сообщить мистеру Делани о существовании свидетельницы. Скажу откровенно: я предпочел бы до этого не доводить. Услышав ее показания, мистер Делани уже не будет с нами таким любезными внимательным, как вчера. Я хочу задать вам несколько вопросов.
– Кто она? – снова потребовал Корби. – Где ее найти?
Вульф покачал головой.
– Ничего не выйдет. Я не собираюсь раскрывать вам ни ее имени, ни адреса. Я вижу, что вы мне не верите, мистер Корби, и вы, мистер Гриффин. Но подумайте сами, с какой стати мне вздумалось бы вызывать вас сюда и ставить перед столь неприятным фактом? Только для того, чтобы найти истину? Как и вы, я предпочел бы оставить все, как есть, примирившись с версией полиции о неизвестном злоумышленнике, который проник в палатку сзади, но, увы, теперь это невозможно. Да, вы вправе подозревать и меня с мистером Гудвином, и мы готовы ответить на ваши вопросы. Главное, что один из нас – убийца, так что в наших общих интересах следует постараться, чтобы беседа получилась продуктивной.
Гости переглянулись. Правда, совсем не так, как пять минут назад. Теперь в их взглядах читались сомнение, подозрительность и настороженность.
– Не понимаю, на что вы рассчитываете, – опомнился первым Гриффин. – Все мы держались вместе, и все знаем, что случилось. И мы уже слышали, что каждый из нас говорил.
Вульф кивнул.
– Дело в том, что все мы исходили из той версии, которая исключала нашу причастность к преступлению. Теперь все переменилось. У одного из нас есть пятно в биографии, в котором и кроется разгадка совершенного вчера злодеяния. Я предлагаю начать с того, что каждый из нас расскажет о себе сам. Начнем с меня. Родился я в Черногории, где и прошло мое детство. Когда мне исполнилось шестнадцать, я решил, что пора посмотреть мир, и за четырнадцать лет объехал почти всю Европу, Азию, пожил немного в Африке и испробовал себя на самых разных поприщах. В Америку я приехал в тысяча девятьсот тридцатом году и, будучи отнюдь не без гроша в кармане, приобрел этот дом и стал частным сыщиком. Я получил американское гражданство. О Филипе Холте я впервые услышал два года назад, когда на него пожаловался Фриц Бреннер, мой мажордом и повар. Единственная моя причина питать к нему неприязнь – далеко не достаточная, чтобы испытывать желание убить его – была устранена, когда он согласился не приставать более к мистеру Бреннеру, если я дам согласие выступить с речью на вашем чертовом пикнике. Мистер Гудвин?
Я повернулся лицом к публике.
– Родился в Огайо. Закончил среднюю школу, наилучших успехов добился в геометрии и регби, отучился с почетом, но без отличия. Выдержал две недели в колледже, решил, что зря трачу время, приехал в Нью-Йорк, устроился охранником, вступил в перестрелку, ухлопал двоих, уволился, был представлен Ниро Вульфу, который поручил мне разовое задание, справился с ним и принял приглашение мистера Вульфа поступить к нему на постоянную работу, в коей роли и пребываю до сих пор. Лично меня домогательства Холта по отношению к Фрицу Бреннеру больше забавляли, чем обижали. Больше с мистером Холтом меня ничего не связывало.
– Вы можете позже расспросить нас, – предложил Вульф. – Теперь ваш черед, мисс Корби.
– Что ж… – Флора запнулась. Она посмотрела на отца, который согласно кивнул, перевела взгляд на Вульфа и продолжила: – У меня довольно короткая биография. Родилась в Нью-Йорке и никогда из него не уезжала. Мне двадцать лет. Филипа Холта я не убивала – у меня и причин-то никаких не было. – Она пожала плечами. – Что еще?
– Прошу прощения, – вмешался Гриффин. – Если то, что сказал Вульф, – правда, и очевидец вправду существует, то полиция раскопает все. Например, о вас с Филом.
– Что вы имеете в виду? – нахмурилась Флора.
– Точно не знаю. Просто я слышал кое-какие сплетни, но и полиция наверняка до них докопается.
– К чертям все сплетни! – взорвался Дик Веттер. Елея в голосе как не бывало.
Флора посмотрела на Вульфа.
– Сплетни от меня не зависят, – сказала она. – Ни для кого не секрет, что Фил Холт был… словом, он любил женщин. А я – женщина, но мне Фил никогда не нравился. Если можно воспользоваться вашим словом, то ко мне он тоже приставал. Он был очень назойлив.
– Он домогался вас? – уточнил Вульф.
