подложить эту бомбу Браунингу. То есть могли бы, конечно, многие, добрая дюжина, но причин для этого я лично не знаю. Вы говорили, что кто-то из репортеров подозревает даже жену Браунинга, но это уже верх нелепости.
– А Кеннет Мир и впрямь проверял содержимое ящика каждый день?
– Не знаю. Насколько мне известно, сам он это отрицает.
Я мог бы исписать три или четыре страницы разными фактами, которых не знал Теодор Фолк, но нам от этого толку не было, так что и вам забивать голову подобной ерундой ни к чему. Когда, проводив Фолка, я вернулся в кабинет, мы с Вульфом не стали его обсуждать по двум причинам: взгляд, которым мы обменялись, сказал нам, что делать этого не стоит, и к тому же вошел Фриц, возвестивший, что ужин подан. Во взгляде был также вопрос – насколько можно верить Фолку? Вычеркиваем мы его из списка подозреваемых или нет? Ответа взгляд не содержал.
Главное же заключалось в том, что пока Вульф не взялся за это дело по-настоящему. Он еще только разминался. Верно, он согласился работать и даже получил задаток, но ведь оставался еще шанс, пусть даже и крохотный, что полицейские справятся с делом сами или клиент передумает, и тогда ему не придется пыхтеть и лезть вон из кожи. Есть у меня в загашнике мыслишка, которой я однажды поделился с Вульфом, что он погружается в работу, засучив рукава, лишь после того, как поцапается с инспектором Кремером. Разумеется, после этих слов Вульф меня уволил – или я уволился сам, не помню. Как бы то ни было, от своих взглядов я не отказался, поэтому, когда в среду утром в десять минут двенадцатого в нашу дверь позвонили и я, выйдя в прихожую, разглядел через прозрачное с нашей стороны стекло, кто к нам пожаловал, я был даже рад.
Просеменив к кабинету, я просунул голову в дверь и провозгласил:
– Мистер Шухер!
Вульф скорчил гримасу, приоткрыл рот, затем стиснул зубы и лишь пять секунд спустя снова разлепил губы и процедил:
– Пусть войдет.
Глава 9
Пожалуй, впервые – нет, точно впервые – инспектор Кремер пожаловал и был впущен в кабинет Вульфа во время инструктажа нанятых сыщиков. И с Солом Пензером случилось такое, чего отродясь за ним не водилось, – он отмочил нечто совершенно неожиданное. Он сидел в красном кожаном кресле, и я, пригласив в кабинет Кремера, был убежден, что Сол сразу встанет и освободит кресло для инспектора, а сам переберется на одно из желтых, по соседству с Фредом и Орри. Но не тут-то было. Сол уперся – и все тут. Кремер, вне себя от изумления, застыл посередине ковра и возмущенно фыркнул. Вульф, не менее изумленный, приподнял брови. Я, делая вид, что вовсе не удивлен, прошагал к желтому креслу и придвинул ближе к столу. А Кремер – вы не поверите! – протопал к моему вращающемуся стулу, развернул и грузно плюхнулся на него всем задом. И тут Сол, едва заметно поджав губы, чтобы удержаться от смеха, встал и как ни в чем не бывало перебрался в желтое кресло, которое я поставил напротив стола Вульфа. Увидев, что красное кожаное кресло освободилось, я прошел к нему, уселся, откинулся на спинку и закинул ногу на ногу, давая всем понять, что чувствую себя как дома.
Вульф не просто повернул голову, чтобы посмотреть на меня; он развернулся вместе с креслом.
– Вы что, сговорились? – рявкнул он.
– Ничуть, – безмятежно ответил я. – Просто это кресло было свободно, и я в него сел – вот и все.
– Я был слишком изумлен и растерялся, – пояснил Сол. – Я ведь не знал, что должен прийти сам инспектор. Вы меня не предупредили.
– Чушь собачья! – проворчал Кремер. – Никто не знал, что я приду. – Он уставился на Вульфа, – Надеюсь, я не прервал чего-нибудь важного?
– Надеюсь, что прервали, – сварливо процедил Вульф. – Мы как раз обсуждали, чем помочь расследованию убийства.
Кремер кивнул.
– Угу. Я именно так и думал.
Вообще-то мы едва успели приступить к разговору. И Сол Пензер, который на первый взгляд выглядит как коммивояжер, пытавшийся торговать энциклопедиями, но отказавшийся от этой затеи, а на самом деле является лучшим частным сыщиком-оперативником в мире; и Фред Даркин, который выглядит так, как будто вообще не знает, что такое энциклопедия, но тем не менее купил целый комплект «Британской энциклопедии» для своих детишек; и шестифутовый красавчик Орри Кэтер, который с удовольствием обменял бы любую энциклопедию на зеркало в полный рост, если бы уже не обладал таковым, но который способен тем не менее справиться с достаточно трудным заданием, – все они пришли в десять часов, и я подробно обрисовал им суть дела. Порой мы предпочитаем умолчать о каких-то мелочах, но на сей раз было решено ничего не скрывать. Я посвятил их во все подробности, а Вульф, спустившийся в одиннадцать часов из оранжереи, только начал говорить.
Глядя из красного кресла на Вульфа, который уставился на Кремера, занимавшего мое место, я впервые любовался на его профиль слева, а не справа, и мне пришлось потратить какое-то время, чтобы привыкнуть. Не знаю, почему это привнесло разницу, но что-то для меня изменилось. Подбородок Вульфа показался мне чуть более заостренным, а волосы немного гуще обычного.
– У вас какие-то вопросы? – вежливо обратился он к Кремеру.
– Ничего особенного, – отозвался тот столь же вежливо. – Не обращайте на меня внимания. Продолжайте. – Чувствовалось, что выходка Сола задела его за живое.
Вульф остановил взгляд на Фреде.
– Я спрашивал, – произнес он, – достаточно ли подробно Арчи ввел вас в существо дела. Или у вас есть еще вопросы?
– Надеюсь, что нет. – Фред пошуршал страничками блокнота. – Места уже не осталось.
– Что вы предлагаете?
Как правило, такой вопрос в устах Вульфа можно расценить как праздную болтовню, но иногда она дает определенные результаты.
– Что ж, – сказал Фред, – мне кажется, что просто так зайти в крупный магазин, например, в «Мейси», и попросить: «Мне, пожалуйста, одну гелигнитовую бомбу. Можно не заворачивать. Запишите на мой счет». – Он вдруг посмотрел прямо на Кремера. – Впрочем, какого черта…
Вульф кивнул.
– Без сомнения, полиция уделила этому вопросу самое пристальное внимание. Двадцать два дня прошло, как-никак. Вчера было ровно три недели. Вы предлагаете…
– Мне нужно время, чтобы разобраться.
– Хорошо. Орри?
– Я должен знать еще кое-что, – сказал Орри. – Например, были ли на руках у Оделла перчатки. Ведь по одной гипотезе, он сам подложил бомбу, чтобы убрать Браунинга, а раз так, то если он был не круглым болваном, то непременно надел бы перчатки. Я предлагаю, чтобы вы спросили об этом инспектора Кремера, и, если выяснится, что Оделл был в перчатках, то это существенно сузит объем поисков. И заодно спросите его про отпечатки пальцев.
– Что-нибудь еще?
– Возможно. После того, как я получу ответ на эти вопросы.
– Сол?
– Что ж, готов сказать, – произнес Сол. – Возможно, дело даже не в том, что я растерялся. Я уже и сам хотел кое-что предложить, но неожиданное появление инспектора сбило меня с толку. А собирался я предложить следующее: если вы обратитесь и в уголовную полицию и в окружную прокуратуру с просьбой допустить вас к материалам дела, вполне возможно, что вам пойдут навстречу. А за три недели они наверняка набрали такую уйму фактов, что…
– Ерунда! – прорычал Кремер. – Нечего вешать мне лапшу на уши, Пензер. Вы не Гудвин. – Он
