места, которые ближе к сердцу, и т.д., и т.п. В общем — я не работаю, и это просто невыносимо. Вещи у меня одинаковые, и вообще все ни к черту, даже «Заяц», который раньше был удачей, как я думал, потускнел. Я понял и причину, но об этом писать нечего.
Меня очень волнуют Герины письма, они до того явно попахивают или сумасшествием, или каким-то исступлением, что каждое письмо читать просто страшно. Надо писать ему каждый день хорошие, простые письма.
Да! Сегодня не устоял против нового искушения. Я не знаю, что за класс у нас подобрался, но сегодня весь день все дуются в «расшибец» и в гадалку — я тоже не выдержал и играл во время перемен, урока и на 1,5 часа остался после урока, прозевав лекцию по физике. Чтобы этого больше не было!
Написал Гере письмо, не отослал, где-то затерялось. Начал «Хождение по мукам» — очень нравится.
06.04.47 г. Воскресенье
Встал в 7.30, все, что запланировал, — сделал (первые вопросы пяти билетов, но, кажется, надо изменить такой долгий план повторения и заниматься не только по воскресеньям, но и в другие дни — четверг!). В студию пошел — занимался недурно: вел репетицию сам, спокойно, споро, слова острые и выпуклые приходили сами собой, но у меня гадкий материал, пригодный разве только для «самодеятельности». «Хождение по мукам» - вот бы выбрать отрывок. А. Толстой пишет очень понятной для меня манерой... Был на вечере Каминки — впечатление хорошее, ожидал худшего. Хороший у него подбор вещей, хороша скромность в чтении, и я понять не могу, почему очень многое у него смешно. Говорил сегодня с Нэлли, долго и... ни к чему. Кажется, ей поскорее надо выходить замуж.
07.04.47 г. Понедельник
Я все больше начинаю съезжать с намеченного пути. Надо взять себя в руки: сегодня я не мылся до половины, сегодня я не делал того, что хотел, и совершенно по-глупому прозевал время идти в больницу. Теперь ждать еще целую неделю. Пойду в субботу до школы к 9 часам. Опять получил от Геронима бессодержательное письмо странного стиля и странного языка: мысли все хорошие, но больные, он словно в лихорадке, мечется и чего-то ищет, как бы я хотел ему хоть чем-то помочь. Написал ему письмо и отослал. Сейчас напишу и отошлю еще одно, только завтра. Сегодня писал диктант, знаю уже об одной ошибке, страшно интересно, на что написал, по всем расчетам — на четыре. Ну, дай бог.
Мне только сейчас становится понятной трудность быть тем, кем хочется, но или сейчас, или никогда.
08.04.47 г. Вторник
Получил 5 по алгебре (за устный ответ). Это достижение, так как я ни разу еще за три года за устный ответ 5 не получал. Написал письмо Герониму. Отослал два вчерашних, сейчас отошлю и это. Уроки почти сделал, утро провел хорошо. Опять играл в деньги — страшный азарт: хожу, а в карманах приятно гремят деньги на 10 рублей мелочью. Очень ярко вспомнилась моя довоенная жизнь: «расшибалка», «трали-вали» — я до того вспомнил все ощущения, что припомнились такие подробности из детства, которые я считал давно забытыми. Проиграю — проиграю, черт с ними — дело в ощущении, и потом, мне надо все попробовать. Завтра в студию. Постараюсь хорошо заниматься. Боюсь, как бы завтра не получить не 5 по какому-либо предмету — нетвердо готов.
09.04.47 г. Среда
Получил 4 по физике — очень глупо: я знал, что меня спросят, учил, но без достаточного энтузиазма. Очень трудно будет исправить; хорошо, если будет контрольная работа, надо постараться написать на 5. Завтра сочинение по литературе — совершенно не готовился, но будет свободная тема, так что если придется туго с другими темами, буду писать на свободную тему. Главное — написать грамотно. Очень жаль, что неизвестны результаты диктанта — знал бы свои слабые места.
В студии занятия прошли слабо, работа шла дальше, но не захватила, двоих не было, я сильно нервничал и ушел с плохим настроением.
10-14.04.47 г. Четверг-понедельник
Все эти дни не писал. Прорыв. На душе скользко, пусто. Одна утеха — «Хождение по мукам». Кончил ее и перекинулся на «Отца Горио» Бальзака. За это время получил еще две четверки (по письменному и устному русскому). Два дня не был в школе. Написал и отослал Герке штук 5—6 писем. Получил от него сегодня одно, но хорошее. Меня опять удивляет стиль его письма: надо до умопомрачения влюбиться в Маяковского, чтобы писать такие письма...
Теперь об анализе своего «прорыва». Первое — это то, что студия ужасно мешает всей моей жизни. Тешу себя надеждой, что Ольга Ивановна что-либо может сделать. Но ясно и то, что при желании можно успеть — дело не в этом. Дело в том, что я до того еще слаб, что не могу принять и одной порции уроков. А мне надо принять порции уроков, студии, занятий по русскому (1—2 часа в день), занятий по технике речи (1 час в день), через день я должен ходить в больницу для принятия курса лечения носа, я должен сейчас много читать, все себе делать самому и еще помочь матери. Кроме того, много времени идет на писание Гере писем, на переезды от тети в школу и из школы к тете... Просто ужас!
Вывод такой — спать надо меньше (с часу до семи). Днем спать не надо. Остается 18 часов. Шесть из них занимаются школой, остается 12, из них три часа на переезд и купание — вот тут надо сократиться. Или делать так: ходить пешком, согласуя переходы с отдыхом. После школы — пешком до улицы Горького. Даже немного бегом. Утром бегом до школы. Хорошо, надо испробовать. Остается 9 часов, из них 4 часа (фактически) забирает или студия, или поликлиника с письмами. Остается 5 часов. Два-три часа на диктанты и речь, остается 3—2 часа на уроки. Невозможно. Как же быть? А я очень много еще не учел. Надо завтра попробовать успеть все.
Кроме этого, наблюдался прорыв и в отношении чести, терпеливости и позерства. Как мне найти такую форму, такое состояние, чтобы врать и позировать не было необходимости?
В этом-то вся загвоздка. Можно сотни раз давать себе всевозможные обещания на этот счет и никогда их не исполнять, если не принять чего-либо за принцип, за исходную позицию. Надо добиться той простоты, при которой не надо было бы и врать, и пакостничать, и позировать.
В отношении девчат — просто ужас. Я Злату не уважаю, не люблю, а между тем тяну старую волынку. Уж очень любопытно все более и более приближаться к ее телу — видеть ее в одной рубашке, хорошо, что, кроме рук, дело не зашло дальше, да я и не очень хочу. Ладно (хотя совсем не ладно), пускай Златка, но почему вдруг Вика — она-то мне просто не нравится. Опять любопытство. Все-таки 22 года ей.., как это все у нее. И потом, жалко ее. А вот вчера Дуся. Она очень хорошая, нежная, добрая. И опять любопытно, как все это у нее. Между прочим, подметил я ужасную вещь и у Дуси, и у Златы: одни и те же слова, одни и те же «запреты», но Дуся искреннее — это меня очень подкупило. И она «не позволяет» брать ее грудь, как-то физически реагирует на это — фу, какой я пошляк! Что я анализирую! Боже, до чего я дошел! Она сказала, чтобы я приходил завтра в пять часов — совру, если скажу, что не приду. А вдруг она сказала это «так»... — и лучше, может быть, это меня чему-нибудь научит... опять же потеря времени - черт с ним. Ну вот тебе, Ролан, задача. Если успеть все сделать до пяти, то поедешь. А пока сяду делать геометрию. А Дуська — очень милая девушка.
15.04.47 г. Вторник
В школе срывов не было. Встал в 6 часов. Поучил кое-что. Только вот пол не почистил.
После школы был в поликлинике. (Кажется, это лечение очень эффективно - насморк заметно спал.) У Дуси был. К несчастью, а может быть, к счастью, ее мамаша оказалась дома — Дуся очень боится, как мне показалось. Когда я вошел, она сидела над немецким. Я почему-то так заволновался, что не сразу нашелся. Снова обуяли чувства, подобные тем, какие я испытал при первых «свиданиях» со Златой. Хорошие и честные, очень добрые, искренние и нежные. У нее очень доверчивые руки, и вообще ее доверчивость делает все наивным и невинным, между тем как я у нее далеко не первый. В четверг обещала поехать ко мне, только просила за ней заехать — заеду. Выполнил не все — много протрепался с одним парнем.
20.04.47 г. Воскресенье
Как это могло случиться, не знаю, но факт таков, что я оставил сумку с дневником в Доме пионеров. Что я пережил, одному богу известно: ведь, если бы дневник попал в руки Ольги Ивановны, было бы очень плохо — а я совсем забыл, что я писал о ней. Мне почему-то показалось, что я писал о ней (если бы это было, то мнение мое было бы резким и очень обидным для нее — она бездарь и плохой человек, женщина в самом плохом смысле этого слова). Но, слава богу, сумка оказалась у Володьки Вещи-кова. Этот тип,
