каменным лицом.
— Ты, который понатыкал у каждой двери Хладное Железо, ты, который никогда не оставлял молока в блюдце для домовых, взгляни же на меня! Пред тобой Пак!
Шир-Риф замолк, остолбенел, и как раз в этот момент Корделия впилась взглядом в посох, лежавший в траве. Посох подскочил вверх и треснул Шир-Рифа по макушке. Тот рухнул, как подрубленный ствол.
Шир-Риф очнулся и поморщился. Голова раскалывалась от боли. Он попробовал сесть, но не смог даже поднять рук. Неожиданно запаниковав, он дернулся, попытался пошевелить ногами и обнаружил, что они прочно связаны вместе, а руки плотно прикручены к туловищу. Тяжело дыша и выпучив глаза, он огляделся кругом и увидел четырех детей разного возраста и пола, уставившихся на него. Сзади шевельнулась тень, в которой он узнал огромную черную лошадь с горящими, как угли, глазами. Мурашки побежали у него по спине.
Рядом с лошадью что-то такое же продолговатое и массивное шагнуло под лучи лунного света, и Шир- Риф увидел серебристую голову, увенчанную длинным прямым рогом, торчащим прямо изо лба — и этот рог был направлен прямо на него. Мурашки переползли на живот и превратили страх в ужас.
— Посмотри вниз, — посоветовал чей-то бас.
Шир-Риф посмотрел и совсем застыл. Перед ним стоял полуторафутовый эльф с налитыми яростью глазами.
— Великая честь для тебя, — грянул человечек. — Немногие смертные удостоились видеть Пака!
Шир-Риф засопел, выкатив глаза. Он отчаянно пытался собраться с мыслями.
— Мы знаем, кто ты, — начал Пак. — Ты Реджинальд, сын Тюрко, который был сквайром сэра Бартолема — и ты тоже зовешь себя сквайром, хотя не носил за рыцарем доспехи и не расчесывал гриву его коня.
При этих словах средний мальчик встрепенулся, затем вперил в Шир-Рифа еще более сердитый взгляд.
Шир-Риф кивнул, пытаясь собраться с духом. Он проглотил комок и ответил:
— Да, это я, — затем сглотнул еще раз и добавил: — Так значит, не врала кормилица, и Волшебный Народец существует не только в сказках?
— Так же, как и ты, хотя у нас в голове куда больше здравого смысла, — с сарказмом отозвался Пак. — Мы не выставляем себя напоказ, хвастая своей властью направо и налево перед другими мужчинами или перед женщинами, как ты.
Реджинальд побагровел. И явно обрадовался пришедшему гневу — это помогло ему собраться с силами.
Пак кивнул на детей, стоящих у него за спиной.
— В твоих глазах я вижу, что ты считаешь этих детей не стоящими внимания. Ты глуп, ибо они — дети Верховного Чародея.
Реджинальд замер, переводя взгляд с одного детского личика на другое.
Пак кивнул.
— Да, у тебя есть повод их опасаться. Они не смилуются над человеком, который похитил их родителей.
— Это не я! — вскрикнул Реджинальд. — Кто вам сказал такое? Это наглая ложь!
Собственно говоря, так оно и было — он только поговорил с этими тощими стариками с худыми вытянутыми лицами и бешено горящими глазами. Он жаловался на короля-тирана, на герцога Тюдора, тоже тирана, и даже на графа Гленна, тирана. Он признался, что считает всех вельмож тиранами, и поклялся в желании уничтожить их всех для того лишь, чтобы люди жили свободной жизнью, и никто бы не притеснял сирых и убогих. Странные старцы усмехнулись, их глаза сверкали. Они обещали ему помочь, чем могут — в конце концов, они ведь явно были волшебниками и обладали странной магией, о которой и не ведали местные ведьмы. И потому он попросил их похитить Верховного Чародея и его жену, которые могли вмешаться и не дать осуществиться планам освободителя угнетенных.
Все это промелькнуло у него в голове, пока он смотрел на эльфа и стоящих у него за спиной детей Верховного Чародея, чьи взоры с каждой минутой становились все злее и злее. Он свалял дурака, ему надо было просить могущественных старцев, чтобы они заодно прихватили и детей...
Шир-Риф не позволил этим воспоминаниям отразиться на лице. Он только гордо повторил:
— Я не похищал Верховного Чародея!
Но дети не поверили его словам, он понял это по глазам. Сердце мятежника ушло в пятки, он вспомнил, что они — хоть и юные, но все-таки чародеи, и значит, могут читать чужие мысли.
— Это не правда! — взвизгнул он, но эльф только покачал головой.
— Мы и без тебя узнали то, о чем ты только что думал. Кто научил тебя стремиться к завоеваниям? Другие волшебники, которые бродят вокруг, одетые крестьянами, и плачутся людям о своих несчастьях? Или ты додумался до этого сам?
— Ложь, это все гнусные наветы, — задыхался Реджинальд. — Я только хотел навести прядок в своем родном шире! А когда увидел, что все герцогство Тюдор кишмя кишит бандитами, я выступил против них!
Он отчаянно пытался не вспоминать тех оборванных, страшных нищих, которые приходили к нему, когда в бытность еще вассалом герцога он твердой рукой поддерживал порядок. Держать в узде крестьян не требовало много сил — тут случайный воришка, там пьянчужка, хвативший лишку на празднике, и розданных плетей хватало, чтобы верно отрабатывать королевское серебро и безбедно жить в большом каменном доме. Но эти подложные крестьяне с горящими глазами убедили его в том, что он может достичь большего, все герцогство... может быть, даже все королевство! Он вполне способен победить короля с помощью этого дурачья, этих графов! А вернее, с помощью этих волшебников, тех, кто говорил, что их карта никогда не бывает бита, ведь СПИРТ правит умами темных мужиков — они клялись, что смогут убедить отдельных графов напасть на короля с тыла. На мгновение в нем зашевелился страх — а что, если они обманут и не нападут? Что, если он атакует короля, и окажется с ним один на один?
Но Шир-Риф подавил страх. Не было нужды бояться — волшебники обещали, что он победит. И те, смахивающие на крестьян, и другие, не подверженные превозносить СПИРТ, как панацею от всех бед и горестей.
— Разве ты не знал, что на стороне короля вся мощь Волшебного Народца, — рыкнул Пак. — Магия всех ведьм и чародеев короля! Даже стоящие пред тобой несмышленыши — могучая сила. Будь уверен, если ты сразишься с Его Величеством, то потерпишь тяжелейшее поражение.
На мгновение паника вновь охватила Реджинальда. Может быть, эльф и в самом деле говорит правду? Но бунтовщик заставил себя успокоиться — Пак явно пытается напугать, нарушить его уверенность в борьбе за правое дело! Но Реджинальд не поддастся. Реджинальд сразится с королем и повергнет гнилой трон — оплот всех реакционных сил Грамария. Нет, он не примет титул «диктатора», как хотят того крестьянские колдуны, и не станет устраивать эту странную систему, в которой чиновники суют нос в каждую щель сельского уклада жизни. И не станет добивать вельмож, чтобы слуги и крепостные разбежались, как того хотят другие волшебники. Нет, он сам займет вакантное место на троне!
— Ты хочешь основать собственную династию, — Пак заглянул прямо в глаза Реджинальда, и Шир-Риф почувствовал, что жгущий взгляд проникает в самые сокровенные уголки его души. — Ты хочешь зачать детей, которые приняли бы корону из твоих рук, когда придет срок умирать!
— Нет! — вскричал Реджинальд. — Все ложь, ложь, ни слова правды!
Увы, это была правда — каждое слово. Пак посмотрел на детей.
— Вы слышали его мысли — он рвется к власти. Однако ему не хватает для этого ни разума, ни силы.
Потом эльф снова повернулся к Шир-Рифу.
— Кончится тем, что ты окажешься на поводке у проСПИРТованных волшебников! Потому что от таких бредней, как у тебя в голове, кружится голова, как от похмелья, и рождается анархия.
Шир-Риф посмотрел в глаза Пака и понял, что окружающие слышали каждую его мысль, и даже те, что он так старался подавить. Он прочел у них на лицах свою судьбу, и сердце его ушло в пятки.
— Что будем с ним делать? — прошептал Магнус.
Загорелый локоть врезался ему в лицо, и перед глазами заплясало острие ножа.
