Но его братья и Корделия тоже изумленно смотрели на Магнуса.
— В этой суматохе мы и не заметили... — начала Корделия.
— Что с ними?
— Я знал тебя с тех пор, как ты родился, парень, — воскликнул Пак, — и твои волосы всегда были золотистыми, как корона Его Величества!
— Да скажете вы мне или нет! — взорвался Магнус.
— Грегори, — спросила Корделия, — ты знаешь внешность своего друга Видора. Какого цвета волосы у его старшего брата?
Глаза Магнуса полезли на лоб — он начал догадываться.
Грегори невинно заморгал.
— У Альбертуса черные волосы, Делия. А что?
— А у меня какие? — поинтересовался Магнус в наступившей тишине.
— Черные... как сажа, — выдохнула Корделия.
— Как вороново крыло, — согласился Пак.
Глава восемнадцатая
Вечерело. В тени деревьев двигалась странная процессия. Впереди трое братьев Гэллоугласов по убывающей. Следом плелся Фесс, со спины которого с одной стороны свисала ведьма, с другой — колдун. К хвосту робота был привязан понуро бредший великан, которого подталкивал в спину единорог с Корделией на спине. Девочка поглядывала на Грогата, приподнимая его над землей настолько, чтобы тот не волочился по тропе. Впрочем, на кусты она особого внимания не обращала.
Тени уже удлинились, когда они наконец вышли из леса и увидели свой дом, уютный и тихий, греющийся в лучах заходящего солнца, под сенью огромного дуба.
— Он на месте! — прошептала Корделия.
— Хвала Небесам, — согласился Магнус. Келли неожиданно хлопнул себя по лбу ладонью.
— Ой вэй! Забыл, забыл, как я мог забыть!
— И в самом деле? — удивился Пак. — Эй, эльф, если ты придумываешь причину, чтобы улизнуть...
— А что случилось? — обернулась к ним Корделия.
— Туфельки, туфельки для фей! Я пообещал нашим цветочным феям сшить туфельки для эльфийского хоровода! Мне нужно бежать к своей колодке и дратве!
— И не пытайся!.. — начал было Пак, но Келли уже несся прочь, крикнув на прощание:
— Пока!
— Ну не может же он подвести фей, — рассудительно поглядела на Пака Корделия. — Ах, какой же ты злюка!
— Да, я злюка. Попадись мне только этот сын Эрина и Израэля...
— Ну не станешь же ты наказывать того, кто делил с нами все тяготы и испытания, — возразил Грегори.
— Как же! Все, кроме последнего!
— О чем это ты? — насторожился Магнус.
— Это моя забота, дети. Моя и только моя, — Пак мрачно поглядел на их дом. — Идемте, дети. Наконец-то у меня появилась хоть слабая надежда довести вас домой в целости и сохранности.
Мальчики взвизгнули от радости и понеслись над лужайкой на бреющем. Фесс и Корделия, отягощенные пленниками, отстали. Грогат плыл между ними, покачиваясь от ветерка.
Подойдя к двери, Джефри оглянулся на военные трофеи и нахмурился.
— Кажется, они опять начинают вырываться, Магнус.
Грогат и Феба снова задергались, пытаясь сбросить путы, и Лонтар тоже открыл глаза, сморщившись от боли в груди.
— Пожалуй, будет только лучше снова их усыпить, — заметила Корделия.
— Да, и гораздо безопаснее, — Магнус остановился напротив Лонтара, пристально глядя на колдуна. Корделия опустила Грогата на землю и подъехала поближе, чтобы заняться Фебой, а Джефри с Грегори взялись за Грогата. Они сосредоточенно уставились на пленников, и те постепенно успокоились, перестали трепыхаться и снова закрыли глаза.
Гэллоугласы с облегчением вздохнули и направились к дверям.
Корделия задумалась.
— А где мы их положим?
— Места хватит только в гостиной, — Магнус потер подбородок.
Джефри хлопнул в ладоши:
— Конечно! Нужно будет только отодвинуть стол и стулья!
— Может быть, не стоит... — начал Пак, но дети, не слушая его, понеслись внутрь. Он со вздохом прислушался к грохоту переставляемой мебели.
Пленники вплывали внутрь в порядке размеров — сначала Феба, затем Лонтар. Когда колдуна сняли с конской спины, Фесс поднял голову.
— Дети, вашим родителям могут не понравиться ваши гости...
— А куда же еще прикажешь их девать, — крикнула Корделия через плечо. Ноги старика исчезли за порогом.
— Мы могли бы построить просторный шалаш, — предложил Фесс, когда дети вернулись. Магнус покачал головой, отвязывая Грогата.
— Нам пришлось бы построить целую хижину, чтобы укрыть нашу коллекцию порока и от дождя, и от ветра, и от холода, Фесс. Ты ведь не хочешь, чтобы экспонаты простудились и умерли?
— О таком финале можно только мечтать, — сверкнул глазами Пак, глядя, как великан проплывает мимо него.
— Какой же ты все-таки кровожадный, Робин! — упрекнула его Корделия, проходя в двери.
— Да, кровожадный. Ну и что? — пробурчал эльф себе под нос. — Лучше их кровь, чем ваша, ребятки. А ты что скажешь, Ходячее Железо?
— До некоторой степени да, — признал Фесс. — Однако я рад видеть в них такое сострадание.
Магнус и Корделия снова вышли наружу. Мальчик взял Фесса под уздцы и повел его в конюшню за дом.
— Идем, верный товарищ! Путь был долгим, но наконец мы дома! А тебя ждет теплое стойло и свежее масло!
— Отдых будет весьма кстати, — вздохнул Фесс. — Мне нужно переработать столько новых данных...
Они скрылись за углом. Корделия подошла к единорогу, а Пак неожиданно очень заинтересовался вьюнком, выросшим у парадной двери.
— Нам тоже пора прощаться, радость моя, — грустно заговорила Корделия, потрепав своего друга по холке. — Если я приведу тебя в дом, моя мама рассердится еще сильнее. И потом, ты ведь нашел то, за чем приходил?
Единорог кивнул, ударив копытом землю.
— Но... Ох! Только не уходи навсегда, ладно? — Корделия обхватила голову единорога, заглядывая ему в глаза. — Мне без тебя будет так грустно... Как подумаю, что никогда больше тебя не увижу, мне становится сразу так одиноко! Не покидай меня надолго, пожалуйста!
Единорог покачал головой и переступил ногами, уткнувшись головой ей в грудь.
— И я тебя люблю, крепко-крепко, — прошептала Корделия. — Прощай! До свидания! До новой встречи!
Единорог отступил назад, помотал головой, повернулся и поскакал к лесу. Уже у самых деревьев он снова остановился, обернулся к Корделии и встал на дыбы, глядя прямо ей в глаза. А затем скользнул в тень деревьев. Копыта зашуршали по ковру из сухой листвы и серебряная грива еще долго мелькала среди сумеречных теней, пока совсем не скрылась.
Корделия смотрела ему вслед со слезами на глазах.
— Он ведь не бросит меня, правда?
— Нет, пока ты сама этого не захочешь, — негромко ответил Пак.
