— И почему вы вдруг в этом признались? — прогремел за ее спиной голос герцога.
Эмма почувствовала, как краска заливает ей щеки.
— Простите? — запинаясь произнесла она и высвободила руку.
— Вы, пожалуй, самая нетщеславная женщина из всех, кого я встречал. — Уиклифф пошел рядом с ней. — Что здесь произошло до моего появления?
Эмма зашагала быстрее, хотя понимала, что не сможет убежать от человека с такими длинными ногами, как у Уиклиффа.
— Ничего не произошло. Нам слишком много надо сегодня сделать, чтобы позволить себе бездельничать. Леди!
Девочки перестали собирать цветы и подошли к ней. Грей молчал, но Эмма чувствовала на себе его взгляд. Она пыталась понять, почему вдруг стала вести себя как ненормальная. Но даже если она решит этот вопрос для себя, его она посвящать в него не собирается.
— Вы сказали, что это не из-за вас, — прервал наконец молчание герцог. — Что вы подразумевали под словом «это»?
— Мисс Эмма, можно, мы поставим в свои комнаты люпины? — Лиззи подняла повыше прекрасный букет голубых цветов.
— Конечно, можно. Вы готовы вернуться в академию к ленчу?
— Грей еще не рассказал нам, как с благодарностью отказаться от приглашения к танцу. — На лице Генриетты появилось ее обычное упрямое выражение. — А я — следующая, с кем он должен танцевать.
Эмма взглянула на них: все пятеро с обожанием смотрели на герцога Уиклиффа. Его мужественная внешность и на нее сразу же произвела сильное впечатление, так что ничего удивительного в том, что девочки тоже поддались его обаянию. Но эти соображения лишь подлили масла в огонь. Хватит думать о собственном сердце — ей надо защитить своих девочек от этого пресыщенного ловеласа. В академии пятьдесят воспитанниц, и все они восприимчивы к подобным чарам. Эмма не опасалась, что всеобщая влюбленность ее учениц в герцога помешает ей выиграть пари, но что будет, если он разобьет их молодые сердца. Надо как следует над этим поразмыслить.
— Мы уже обсуждали, как вежливо отклонить приглашение. Пойдемте обратно к экипажу.
— Не вежливо, а с благодарностью, — сказала Джулия.
— С благодарностью? — повторила Эмма, остановившись. Она, наверное, ослышалась. Повернувшись к Уиклиффу, она повторила еще раз: — С благодарностью?
Несмотря на сосредоточенное лицо, он, казалось, не слышал ни слова из ее разговора с девочками.
— Говоря «это», вы имели в виду, что разногласия между мной и виконтом Дэром происходят из-за вас, — неожиданно заявил Грей.
Эмма с большим трудом удержалась, чтобы не повернуться и не сбежать.
— Я вовсе не это имела в виду. Благодарю вас, но я вполне способна самостоятельно истолковывать свои собственные мысли.
— Ну, тогда объясните.
Она выпрямилась с независимым видом.
— Ваш разговор с лордом Дэром о том, кто с какими знаниями родился, не имеет никакого отношения к пари и поэтому был пустой тратой времени — моего и моих учениц. А теперь объясните вы — что значит отклонять приглашение к танцу «с благодарностью»?
— Это должны будут узнать мои ученицы, а вы — как только проиграете пари.
— Я полагала, что вам нечего скрывать. — Господи, ну почему он такой большой и навис над ней, как скала?
— Нет, это вам нечего, а у меня сотни секретов.
Сотни? Это какие же, хотела бы она знать!
— Очень жаль, что вы никому не можете доверять. Леди!
Эмма, резко повернувшись, направилась к ландо. Недовольное бормотание у нее за спиной и шуршание юбок по траве свидетельствовали о том, что девочки все же следуют за ней.
— В котором часу заехать за вами завтра? — крикнул герцог им вдогонку.
Черт! Неужели ей придется видеть его каждый день? Да, как ни огорчительно, другого выхода нет. Впрочем, несмотря на смятение, она не была уверена, что хочет избегать его.
— Ровно в девять, пожалуйста.
— Договорились.
То, что ей придется увидеться с ним уже в девять утра, само по себе не было таким уж пугающим. Но потом они проведут вместе целый день, и она будет всю ночь метаться в постели без сна, стараясь не думать о нем и разрываясь между желанием принадлежать ему и сознанием того, что это невозможно.
— Ты раздражен и собираешься заставить меня идти до Хаверли пешком?
Грей обернулся к виконту, только лишь когда ландо исчезло из виду. Эта проклятая женщина все время от него сбегает!
— Нет, это ты на меня злишься, а я, как всегда, само обаяние.
— И о чем это говорит?
— Можешь идти пешком. — Тристану эта идея явно не понравилась, и Грей, вздохнув, смягчился. — Ладно, Дэр, я пошутил.
— Как-то ты в последнее время несмешно шутишь.
Виконт был прав, но герцог не стал возражать и залез в карету. Тристан сел рядом, и Симмонс повез их в Хаверли.
— Как прошли занятия? — осведомился виконт после долгой паузы.
— Интересно. — Грей откинулся на бархатную спинку сиденья. — А как прошел твой разговор с Эммой?
— Интер…
— Особенно тот момент, когда ты упомянул Кэролайн.
— Да просто к слову пришлось, — начал защищаться Дэр. — Эмма хотела знать, почему ты ведешь себя так вызывающе, и я сказал, что ей придется спросить об этом Кэролайн. А тебе следовало бы не подслушивать, а учить своих девочек.
Настроение Грея окончательно испортилось.
— Она сказала, что я вызываю жалость?
— Ну, не этими словами, но довольно сильно на это намекала.
— Насколько сильно?
— Да какое тебе до этого дело? Она женщина. И директриса. — Дэр передернул плечами и достал из кармана жилета часы. — Предоставь ее мне, мой мальчик.
— Ха. Она заживо сдерет с тебя кожу своим острым язычком.
Дэр нахмурился:
— Эмма? Да у нее такое доброе сердце, как ни у кого другого. Может, она только тебя не выносит, — задумчиво добавил он. — Из-за того, что ты хочешь лишить ее куска хлеба.
— Я ничего ее лишать не собираюсь, а пытаюсь помочь ей понять свое назначение в этом мире.
Грею даже самому показалось, что он выразился слишком высокопарно, но с каждым днем у него оставалось все меньше причин для того, чтобы продолжать их противоборство. Он решил не возражать Дэру: как бы все не обернулось еще хуже.
Кухарка дяди Денниса будет очень огорчена тем, что приготовленный ею ленч — жареный цыпленок и пирог с персиками — остался нетронутым, но Грея мало заботило ее настроение. Это он имеет право горевать, потому что Эмма уехала и увезла с собой всех воспитанниц. Ни разум, ни логика не помогали ему побороть свое настроение.
— Как долго у тебя будет ландо Пэлгроува?
— Столько, сколько захочу.
— Я так и думал.
— Что ты думал?
