— Все уроки проходят в присутствии кого-нибудь из наших учителей, — вмешалась Эмма. — И я должна признать, что взгляды его светлости на правила поведения в обществе оказались весьма интересными нашим воспитанницам.
Она впервые сделала ему подобный комплимент. Грей удивился, но Эмма, даже не взглянув на него, занялась обедом. Неужели она вывела его из всеобъемлющей категории бесполезных мужчин? Нужно немедленно выяснить, так ли это на самом деле.
— Благодарю вас, мисс Эмма, но ведь это признание уменьшает ваши шансы выиграть пари.
Наконец-то она подняла на него глаза!
— Я утверждала, что ваши взгляды были интересны, ваша светлость. Но не говорила, что они были полезны.
— Отлично сказано, Эмма, — ободрила ее леди Хаверли.
— Господи, — сказала Элис, обмахиваясь салфеткой. — Что будет с нашей цивилизацией, если учительнице позволено говорить с герцогом в таком тоне.
— Я просто разъяснила свою точку зрения, мисс Босу-элл. В мои намерения не входило оскорбить его светлость. Простите, если это прозвучало как оскорбление.
Как было бы хорошо, если бы все гости внезапно исчезли хоть на пять минут, чтобы Эмма смогла бы оскорблять его наедине.
— Уверяю тебя, Элис, — лениво протянул Грей, — я умею постоять за себя. Кроме того, меня не оскорбили.
— А мы будем танцевать после обеда? — спросила Лиззи.
— Я думаю, для вас будет полезно попрактиковаться.
— Господи, — засмеялся дядя Деннис, — я уже сто лет не танцевал. Вот будет весело, да, Регина?
— Конечно! Я должна сказать, — добавила графиня, — как приятно, что наш дом снова полон гостей. В Хаверли слишком, долго было тихо!
— Я очень рада, что мы смогли доставить вам удовольствие, — с благодарной улыбкой откликнулась Эмма. — Вы с графом уже столько лет так много делаете для академии, что я счастлива хоть чем-то отплатить за вашу доброту.
— Вы могли бы заплатить ренту, — сказал Бламтон, откусывая бисквит с медом и облизывая губы.
Грей готов был придушить болтуна. Он пригласил Эмму не для того, чтобы напоминать ей, что они находятся по разные стороны баррикад.
— Мисс Гренвилл платит за аренду, — вмешался Грей. — Придется ли ее пересматривать — покажет время.
— Какая разительная перемена! Несколько дней назад ты был вне себя, говоря об арендной плате академии. — Сильвия наклонилась к Эмме, словно они были закадычные подруги. — Вы бы слышали его тогда. Он доказывал нам, что в академии женщин учат лгать, обманывать и расставлять ловушки мужчинам с целью женить их на себе, и поэтому ее следует сжечь дотла.
Похоже, придушить придется добрую половину гостей Хаверли еще до того, как вечер кончится.
— Сильвия, если ты хочешь…
Посуда на столе с грохотом подскочила.
— Он не мог такого сказать, — в ярости закричала Лиззи. — Это просто подлость! Зачем вам обязательно надо затевать скандал?
Сильвия оторопела. Она явно не ожидала такого.
— Но, дорогая, почему бы вам не спросить его светлость, что он в действительности сказал о вашей школе?
Лиззи посмотрела на Грея. Ее круглые карие глаза молили: скажите, что Сильвия лжет. Если бы он мог!
— Элизабет, когда я приехал в Хаверли, я не…
— Мы все приехали в академию, чтобы научиться тому, чего не знали, — тихо сказала Эмма. — Хотелось бы надеяться, что и его светлость чему-то научился.
На этот раз Эмма не отвела от него взгляда. Она, конечно, хотела успокоить Лиззи, но также дала ему возможность продолжать работу в академии и тем самым попробовать выиграть пари — хотя в данный момент он об этом совершенно забыл.
— Признаюсь, вы, мои дорогие ученицы, удивили меня. Но я полагаю, что мне удалось все же кое-чему вас научить.
Краска залила щеки Эммы. Он торжествует. Он дал ей понять, что считает ее своей лучшей ученицей и мечтает продолжить обучение.
— Какие прекрасные речи! — воскликнул Бламтон.
В течение всего обеда Сильвия и Бламтон поочередно старались выпытать у Эммы, в чем заключается ее часть пари и как у нее идут дела. Эмму не на шутку обеспокоило, что леди Сильвия настойчиво старалась выудить какие-нибудь сведения о прошлом Эммы и подробности ее воспитания. Самые бестактные вопросы Эмме удавалось с легкостью отметать, но Грей, наблюдавший за допросом, тем не менее чуть ли не скрежетал зубами.
— Знаешь, Сильвия, — вмешался он в разговор, когда его терпению пришел конец, — я никак не могу вспомнить, когда ты начала питать нежные чувства к Тристану.
С лица Сильвии сбежала ее обычная безмятежная улыбка.
— Боюсь, что не понимаю, о чем ты говоришь, Уиклифф. Но тебе не кажется, что это мое личное дело?
— Да, разумеется, — согласился он, глядя ей прямо в глаза.
Тристан кашлянул. Выражение его лица осталось непроницаемым, лишь в глубине голубых глаз плясали веселые искорки.
— Вся эта перепалка весьма занимательна, — сказал он, — но нельзя забывать, что до окончания соревнования и определения победителя осталось всего две недели.
— Тогда, может быть, начнем танцы? — Грей встал из-за стола.
По той скорости, с которой Эмма и ее воспитанницы покинули столовую, Грей понял, что наконец-то сказал то, что следовало. Когда Эмма прошла мимо Грея, от лимонного запаха ее волос у него пересохло во рту.
— Простите, Эмма, — тихо сказал он и, воспользовавшись тем, что в коридоре было не очень светло, взял ее за руку. — Девочкам все это полезно, а вот вам — ни к чему.
— Для меня не было ничего нового, ваша светлость.
Он взглянул через ее плечо: девочки и мисс Сантер ушли вперед, а остальные гости еще не вышли из столовой.
— Я хочу поцеловать тебя, Эмма, — шепнул он. — Хочу прикоснуться к тебе, почувствовать тебя…
— Прекрати.
— Но ты ведь тоже хочешь меня, правда? Я уверен в этом!
— Я почти никогда не знаю, сержусь я на тебя или это… вожделение, — зарделась она.
— Вожделение, — повторил он, тихо засмеявшись. — Это чувство взаимно.
— Ты выглядишь таким довольным. Хотела бы я, чтобы по мне этого нельзя было сказать.
На пороге гостиной появилась Лиззи и схватила Эмму за руку:
— Идите скорее! Посмотрите!
Грею ничего не оставалось, как отпустить ее. Он не ожидал, что Эмма признается в таком чувстве, как вожделение. Что женщины его хотят, не было для него новостью, но то, что об этом он услышал от Эммы Грснвилл, вызвало у него чувство… торжества.
Оркестр переместился из гостиной в большой бальный зал. Хотя времени на украшение зала было немного, слуги Хаверли и декораторы из Бейсингстока постарались на славу. Колонны были увиты серпантином и украшены бантами. Воздушных шаров, конечно, могло быть и больше, но все запасы поместья были исчерпаны.
— Разве не великолепно? — Элизабет захлопала в ладоши.
— Очень красиво, — согласилась Эмма и отвела учениц в сторону. Повернувшись к Грею, она сказала: — Спасибо, ваша светлость. Они запомнят этот вечер навсегда.
