Магнус поморщился.
— Ты можешь и лучше, папа.
— А чего ты еще хотел от импровизации? И потом, с каких это пор ты стал критиком?
— А что ты сказал мне, когда в последний раз проверял домашнее задание? — мгновенно парировал Магнус.
— Помню-помню, каждый образованный человек должен быть критиком, — со вздохом ответил Род, — и если ты не хочешь учиться, то не имеешь права и критиковать. Удар ниже пояса, сын мой, удар ниже пояса.
— Я думал, мы говорим об учебе, а не о боксе.
— Остынь, остынь — вон идет заказчик.
— Привет, лудильщик! Долгонько же вас ждать! — широкая, толстая хозяйка с милым круглым лицом взмахнула маленьким котелком с длинной зазубренной трещиной. — А то уж месяца с четыре в глиняном горшке готовить приходится!
— Э-э, знал бы, заглянул бы пораньше, — Род мгновенно перешел на простецкий говор. — За пенни, миссус.
— Нет у меня столько, — хозяйка помрачнела и потянулась за котелком.
— Так это, мы с сынишкой жрать хотим, — быстро добавил Род. — Может, найдется миска жаркого, и чтоб мясом припахивало?
Женщина просияла.
— Ну, немного вяленого мяса у меня еще найдется.
Крестьянка недоуменно покосилась на мальчишку, издавшего непонятный звук, пожала плечами и снова заговорила с отцом:
— Только вот без котла-то мне не приготовить.
— Так щас залатаем, мигом, — Род уселся, скрестив ноги, как заправский портной, вытащил нож, достал деревяшку и принялся щепать лучину, — Эй, парень, будь умницей, ну-ка быстренько, собери хвороста.
— Хотя бы притворяйся, ладно? — прошипел на ухо Магнус, прежде чем броситься в поисках дров.
Пока Род раскладывал костер, подошло еще несколько женщин. Но дырявый котелок принесла только одна, остальных привело любопытство.
— Что нового, лудильщик?
Роду всегда хотелось быть журналистом.
— Да ничего особенного, так, понемногу. Вот, аббат объявил, что Церковь Греймари теперь отделилась от Церкви в Риме.
— А как это он? — недоуменно наморщила лоб одна из хозяек.
— Да как, разинул рот и сказал, — Род отщипнул еще кусок лучины.
— Так что, у нас больше не будет причастия?
— Говорят, что сам аббат причащается каждый день.
— А тогда какая разница? — нахмурилась первая хозяйка.
— А никакой, должно быть, — пожал плечами Род. Про себя же он был не на шутку испуган тем, что новость приняли так равнодушно. — Что я понимаю в церкви? Пускай попы и объясняют.
Он кивнул Магнусу, вернувшемуся с охапкой сухих веток.
— Пока хватит, малый.
Магнус бросил хворост наземь и уселся рядом, покосившись на первую заказчицу, которая в это время со всех ног неслась к единственному зданию в деревне с деревянной крышей и маленьким шпилем.
— Да, если б найти знающего человека, у кого брат или сын в монахах, я бы точно узнал, правда это или нет, — как бы между прочим добавил Род.
Он высек искру и принялся раздувать лучину, прислушиваясь, не проболтается ли кто-нибудь из местных сплетниц. На приманку никто не клюнул, и Род внутренне вздохнул.
— А так, новостей почти нет. Вот разве что на севере случилась буря, у берегов Романовых, и один рыбак клянется, что видел русалку, распевавшую среди молний.
Хозяйки заохали и заахали, а Род принялся подкладывать в тлеющие щепки хворост. Пламя занялось.
— А сколько выпил тот рыбак? — поинтересовался Магнус. Женщины удивленно уставились на него.
Род махнул рукой, пытаясь треснуть Магнуса по затылку, но тот лениво увернулся.
— Вот я тебе! Ты как со старшими разговариваешь!
— Полегче, полегче, — вступилась за Магнуса сердобольная хозяйка. — Мой муж тоже порой как выпьет, так ему потом всякие чудеса мерещатся.
Остальные женщины захихикали, а Род подумал, как этот муженек ужо отблагодарит свою женушку за длинный язык.
— Так-то оно так, добрая женщина, только знай: тех, кто любит приложиться к бутылке, берегут феи.
— Вот пусть бы они их всех и позабирали! — фыркнула женщина. Остальные смешанным гулом выразили свое одобрение.
Род провел рукой над огнем и удовлетворенно кивнул:
— Сойдет.
Он втолкнул проволочку припоя в трещину и положил котелок на огонь.
— Делаю я, ладно? — шепнул Магнус.
— Зачем же я брал тебя с собой одного? — вопросы за шпильки не считаются. — Как хочешь. Я и сам могу справиться.
— Нет-нет, ничего трудного, — быстро отозвался Магнус. В уме Род присудил очко сыну: тот уберег отцовскую гордость, не дав ему схалтурить. Род не мог не признать, что у Магнуса куда больше практики.
Магнус уставился на трещину, и припой тут же расплавился и потек. Огонь тут был ни при чем. Род знал, что под золотистой пленкой расплавленного припоя размягчаются и начинают сливаться вместе края трещины. Магнус раскачивал молекулы, выделявшие при этом тепло, да так умело, что температура железа повышалась не больше, чем на полдюйма с каждой стороны трещины — Род сам замерил это, когда Магнус чинил противень маме.
Они так углубились в работу, что Род мог смело делать вид, что не заметил приходского священника, спешащего за молодкой, принесшей ему новость.
Вдоль трещины железо котелка сначала покраснело, затем засветилось желто-соломенным цветом, но жители деревни не замечали этого из-за блестящей пленки припоя.
Наконец Магнус расслабился. Род взял палку и, поддев котелок с углей, отставил его в сторону остывать.
— Пусть с часик постоит, добрая женщина. А потом попробуй — как новенький будет! — уж в этом-то он был уверен.
— Сделано быстро и на славу, — заметил священник. — Ты самый искусный лудильщик, какого я только видел.
— Ну, спасибо, — поднял голову Род, удивленно вытаращил глаза и торопливо добавил: «святой отец», словно только что сообразил, что говорит со священником.
Пастор улыбнулся.
