тебе вреда.
— А ты на чьей стороне?! — Род резко повернулся к роботу-коню.
— Только на твоей, Род. Я не могу быть на чьей-либо другой стороне, ты мой единственный хозяин; иное поведение противоречило бы моей программе.
— Но если бы у тебя был другой хозяин, тебе не нужно было бы оставаться со мной? Помогаешь наследнику быстрей занять мое место?
— Никогда, Род, и ты знаешь это! Не делай вид, что уже забыл курс компьютерного программирования!
Рог оглянулся и ненадолго задумался. Он знал, что Фесс — единственное существо, которое не способно ему солгать. Даже в мелочи.
В реальном мире. Даже в Греймари.
Но в Гранкларте?
А железный конь развивал свое преимущество:
— Я не могу молчать, когда наведенная паранойя искажает твое восприятие мира. Ты намеренно оскорбил тех, кто больше всех тебя любит, кто должен поддерживать тебя. Жена и дети верны тебе, как и я, может быть, даже больше меня.
— Не понимаю, как такая верность возможна, — проворчал Род. — Я, например, не был бы верен себе, если бы мне пришлось жить со мной. В сущности я так и поступаю.
— Ну-ка, вслушайся в собственные слова, — посоветовал Фесс. — Ты неверен самому себе?
— Тебе приходится быть еще более верным, чтобы возместить это? — глаза Рода сузились. — Но даже в этом случае остается одна большая проблема. Откуда ты знаешь, каковы их мотивы?
— Существуют семиотические признаки…
— Поддающиеся интерпретации признаки все же не позволяют тебе прочесть их мысли.
— Я могу слышать эмоции на частоте человеческих мыслей…
— Да, если люди хотят, чтобы ты их услышал, тогда ты услышишь. Но если перейдут на семейную частоту, ты не уловишь ни малейшей мысли.
— Да, одновременную множественную модуляцию я не могу расшифровать. Однако я долго и плодотворно работаю над этой программой…
— Но у тебя еще ее нет. И значит, ты не знаешь, что мои нежные птенцы и их слепо любящая мать на самом деле думают в глубине души.
— Род, но ты тоже не можешь считать, что они действуют против тебя!
— Почему нет? Все остальные действуют! Включая тебя! Давай присоединяйся к ним! Подольстись к наследнику! Только не делай вид, что ты на моей стороне! — Род повернулся и пошел дальше в лес.
— Род! Моя преданность всегда была…
— Убирайся! — загремел Род. — Чтоб я тебя не видел! Оставь меня в покое!
Он забрел в сугроб, и голые ветки хлестали его, словно бичи.
Полчаса спустя он начал успокаиваться.
Потом началась тошнота и головная боль.
И раньше было плохо, но на этот раз он словно оказался в аду. Род лихорадочно искал убежища, поэтому забрел в ближайшую чащу и упал на колени. Его вывернуло наизнанку, но из пищевода не вышло ничего, кроме небольшого количества желчи.
Когда прошли спазмы, он боком упал на груду прошлогодних листьев, с трудом завернулся в плащ и стал пережидать приступ головной боли. Его тело трясло, как при падучей, но пена изо рта не шла. Наконец боль отпустила, и чародей провалился в сладкий сон истощения.
Он проснулся и увидел горящие уголья. Нахмурившись, Род хотел было подняться, но вспомнил про головную боль и очень осторожно приподнял голову. Однако боли не было, поэтому он решился сесть, по- прежнему очень медленно. Что-то свалилось с него, и он удивленно посмотрел на это что-то. Он был укрыт меховым одеялом. Насколько он мог помнить, прежде его укрывал дорожный плащ. Какой добрый самаритянин не пожалел для него одеяла?
И кстати, кто разжег костер?
Род смотрел на огонь, размышляя над тем, что кто-то приблизился к нему на достаточное расстояние, чтобы убить во сне, когда чародей был совершенно беспомощен, но вместо этого постарался, чтобы страждущий не замерз. Наконец лорд Гэллоуглас решил, что придется примириться с этим фактом: в реальном мире есть кто-то, кому он небезразличен. Может, этот кто-то из его семьи или же Фесс.
На Рода навалилось сознание вины, и навалилось тяжело. Он вспомнил, что говорил им в приступе ярости и как говорил. Сейчас ему показалось свое поведение просто невероятным. Это же настоящее безумие — думать, что родные хотят его гибели…
Да. Это было безумие. Поэтому он и ушел от них — чтобы быть уверенным, что не причинит им вред, пока пребывает в липкой трясине иллюзий.
Он поднял голову, чувствуя себя немного лучше. Конечно, чувство вины оставалось, но все же он был прав, когда приказал им держаться подальше от себя.
Но тут он вздрогнул от неожиданной мысли. А как его семья оказалась в Гранкларте?
Он некоторое время думал об этом и решил, что временно вернулся к реальности. Перетасовал иллюзии, сменив вымышленный дедом Гранкларт на манию преследования.
Неужели это предел его существования — такая смена иллюзий?
Он думал об этом, и чем больше думал, тем сильнее сердился. Странно, но сейчас это предположение казалось ему правильным. Может быть потому, что гнев не сосредоточивался на ком-то одном. В конце концов, кто может быть ответственным за его нынешнее состояние?
Конечно, тот, кто навязал ему эти иллюзии.
Так кто же это?
Модвис говорил, что это колдун Брум, живущий в своем населенном призраками замке на востоке.
Но Модвис — житель Гранкларта. А кто насылает несчастья на Греймари?
Может быть, колдун Брум.
Почему бы и нет? Насколько может судить Род, фантастические враги, нападавшие на него в Гранкларте, имели реальные соответствия — реальных людей, поправил он себя, потом поправил поправку, вспомнив утверждение Фесса, что человек, которого Род принял за старого отшельника, на самом деле пытался его убить. Если этот отшельник был настоящим замаскированным убийцей, почему им не может быть Брум?
Попытка возможна, особенно в Гранкларте, где злые волшебники существуют априори. Кстати, Фесс определил, что Модвис в реальной действительности — лепрекон…
Род огляделся, нахмурившись. Кстати, а где Модвис? Он вспомнил, как гном сморщился, сократился…
Его взгляд устремился к огню.
Может быть, это заботливый Модвис укрыл его одеялом и развел костер?
Род в смятении встал, его охватили дурные предчувствия. Возможно, на расстоянии удара находится его подлинный друг. Род постоял немного, приходя в себя. Он чувствовал себя удивительно хорошо: чары развеялись. Он решил больше не поддаваться галлюцинациям: последствия этого просто убийственны.
«Убийственно» — последнее слово ему не понравилось. Он отбросил эту мысль и пошел прочь от костра. Если Модвис где-то поблизости, Род не хотел его видеть, хотя сам не мог сказать, почему. Он продолжал испытывать недоверие ко всякому, кто окажется рядом с ним. Может, это просто недоверие к самому себе?
Неважно. Результат тот же самый — необходимо держаться в одиночестве. На мгновение Верховный Чародей остановился. Ему хотелось прихватить с собой меховое одеяло, но он передумал: поневоле потом будешь чувствовать себя вором. Добрая душа, которая укрыла его, не заслуживает такого отношения. Род чувствовал себя обновленным, полным энергии — и голодным настолько, что готов был съесть целого медведя. Неплохая мысль, если бы удалось такового встретить. Тогда лорд Гэллоуглас обзавелся бы
