нерешительности.
– Вы не хотите отвечать на этот вопрос, не так ли?
Джек прикусил губу.
– Так это ваш третий вопрос? Я ничего вам не скажу, пока вы не ответите.
Она многое хотела о нем узнать – больше о его чувствах, чем о его прошлом. Но сейчас, в связи со смертью Уэнфорда и ужасными слухами, следовало прежде всего узнать, что за человек Джек Фаради.
– Да, я хочу узнать, почему вы ушли из военного ведомства.
Он отвернулся и вполголоса проговорил:
– Вы, конечно, знаете об этих слухах, Лил. Примите их за ответ и спросите меня о чем-нибудь другом.
– Вы сказали, что ответите на любой вопрос. Скажите, это как-то связано с той женщиной, которую, как говорят, вы убили?
Джек медленно прошелся по комнате. Затем снова повернулся к Лилит и тихо проговорил:
– Ее звали Женевьева. Женевьева Брюссей. Да, мы были любовниками. Да, я убил ее. Хотя ножом, не из пистолета. Нет, я не был пьян, и это был не несчастный случай. – Он покачал головой. – Это было сделано намеренно, а не случайно. Сожалею ли я об этом? – Джек криво усмехнулся. – Да, сожалею. И в эту минуту даже сильнее, чем прежде.
Лилит вздохнула и проговорила:
– И все же, милорд, я не думаю, что вы имеете какое-то отношение к смерти Уэнфорда.
– Благодарю вас. – Джек подошел к окну и довольно долго смотрел в сад. Наконец снова повернулся к Лилит. – Если бы Дольф захотел, он мог бы без труда замять это дело. Через несколько недель случился бы другой скандал, и все бы забыли о смерти старого герцога. Не было никакой необходимости высказывать предположение об убийстве. Обвинение пэра Англии, даже имеющего такую репутацию, как у меня, может обернуться губительными последствиями для обвинителя, если оно окажется ложным.
– Но это только слухи, – напомнила Лилит.
Маркиз пожал плечами:
– «Только слухи» тоже неприятные. Полагаю, вы это хорошо понимаете.
Лилит потупилась:
– Да, конечно…
Джек подошел к ней и, взяв ее за подбородок, заглянул ей в лицо.
– Никогда не думал, что скажу это, – пробормотал он, – но, может быть, мне следует оставить вас в покое.
– Неужели вы столь великодушны? – спросила Лилит.
– Видимо, так. И знаете, меня это даже немного беспокоит. – К тому же… видите ли, Лил, если мое предположение верно, если Дольф распустил эти слухи, чтобы подозрение пало на меня, то это означает лишь одно: он пытается отвести подозрение от себя.
– Вы думаете, Дольф Ремдейл убил своего дядю? – удивилась Лилит. – Почему же вы раньше не сказали мне об этом?
– Зато говорю сейчас. Так что будьте с ним осторожнее. Я не хочу, чтобы с вами что-нибудь случилось.
Лилит в изумлении смотрела на стоявшего перед ней мужчину. Оказывается, этот человек был совсем не таким, каким его считали. Она провела ладонью по щеке маркиза.
– Теперь вы уже думаете о моей безопасности, милорд?
– Да, сегодня я во власти противоречий. И лишь потому, что совершенно не ожидал увидеть вас здесь, Лил. Мне кажется, я немного растерялся.
– Сомневаюсь, что вы когда-либо терялись. Я даже сомневаюсь, что вы удивились.
– Нет-нет, сегодня я действительно был удивлен, – возразил маркиз. – Впрочем, я удивляюсь при каждой встрече с вами, и…
– Помолчите… – прошептала Лилит.
В следующее мгновение она обвила руками его шею, и губы их слились в поцелуе. На сей раз поцелуй был долгим и страстным; когда же он прервался, они еще с минуту стояли молча, стояли, глядя друг другу в глаза.
– Чем я заслужил это? – прошептал наконец Джек.
– Ты забыл о третьем поцелуе.
– Правда? О, как же я глуп, как…
Она прижала палец к его губам.
– И, кроме того, мне очень нравится Джек Фаради, – прошептала Лилит и снова прижалась губами к его губам.
Она прекрасно понимала, что зашла слишком далеко, однако ничего не могла с собой поделать: ей хотелось, чтобы Джек целовал ее снова и снова. Но он в какой-то момент вдруг отстранился и осторожно подвел ее к кушетке. А потом он опять принялся целовать Лилит, и поцелуи его становились все более пылкими и опьяняющими.
