вижу, придется.
Нет, мы должны расспросить твою сестру и услышать правду из ее уст.
Слезы дрожали на ресницах Далилы.
— Мне кажется, достопочтимый сэр, — мягко произнес Джеффри, — ты вряд ли снова увидишь свою вторую дочь.
Узнав, что здесь произошло, она постарается держаться подальше от отчего дома.
— Нет, не говори так! — в отчаянии посмотрел на него отец. — Неужели мне в любом случае суждено лишиться одной из дочерей?
Джеффри с Корделией переглянулись, и Корделия заговорила, тщательно подбирая слова:
— Возможно, есть выход. Я не уверена, но выход, кажется, есть. Давайте повременим до утра с окончательным решением и хорошенько все обдумаем.
— Ну, конечно же! — Однако старик выглядел озадаченным, и чело его не прояснилось. — Не сомневайтесь, что я буду благодарен за любую идею.
Он снова обратил взор на Далилу:
— Кто эти добрые люди, проводившие тебя к дому, моя дорогая? Нельзя ли мне узнать их имена?
— Лишь те, которыми они назвались мне, отец, ибо эти господа дали зарок никому не называть своих истинных имен, пока не достигнут некой цели.
— Которая, разумеется, тоже не подлежит разглашению, — кивнул старик. — Итак, вы странствующие рыцари?
— Именно так, — склонил голову Ален с несколько озадаченным видом.
Корделия поняла, почему. Старик явно из дворян: возможно, помещик, а скорее даже — рыцарь, пусть из самых незначительных. И было почти невероятно, чтобы наследный принц доселе никогда с ним не встречался, ибо так или иначе ему была представлена вся знать Грамария. Разумеется всегда остается несколько гордецов, что никогда не бывают при дворе, похоронив себя в деревне и занимаясь исключительно своими поместьями…
Но дом этот вовсе не замок, здесь не было ни рва, ни цитадели, и хотя во всем чувствовалось удобство, однако отсутствовала та роскошь, что пристала знатному лорду.
— Простите мою невоспитанность, — не отпуская руку отца, обратилась к гостям Далила. — Дамы и господа, позвольте представить моего отца, сэра Юлиана Лефевра. Отец, сэр Ален… сэр Джеффри, его сестра, леди Корделия… и сэр Бор Элмсфорд.
Каждый из молодых людей склонил голову. Корделия, будучи верхом, не присела в реверансе, однако улыбнулась со всей теплотой.
— Добро пожаловать, добро пожаловать, и позвольте поблагодарить вас от всего сердца! — восклицал сэр Юлиан, широко раскинув руки. — Умоляю вас, спешивайтесь! Мои конюхи позаботятся о лошадях. Милости прошу в дом! Вам необходимо умыться с дороги, необходимо поесть! Позвольте же мне выразить свою благодарность! Нет, вы просто обязаны задержаться на день, на два дня, на три, чтобы я мог выказать все гостеприимство, которое вы заслужили.
— Путь был неблизкий. — Джеффри и Ален переглянулись. — Мы с удовольствием умоемся и немного отдохнем.
Ален повернулся к Корделии:
— Ты не возражаешь, миледи?
— Ни в коем случае, — тут же отозвалась Корделия. Она вовсе не собиралась предоставлять мальчишкам возможность остаться в доме Далилы без нее. — Я тоже буду рада отдохнуть.
Ален широко улыбнулся сэру Юлиану.
— Благодарю тебя, сэр. Мы воспользуемся твоим гостеприимством.
— Я так рад! — воскликнул старик. — Входите, входите!
Глава одиннадцатая
Грумы увели лошадей в конюшни. В головах обоих Гэллоугласов зазвучали слова Фесса:
«Прощай, Корделия, будь начеку, Джеффри. Эти люди вовсе не те, за кого себя выдают. Зовите меня при малейшей необходимости».
«Мы так и поступим, Фесс», — пообещала Корделия.
И Далила, и Бор гадали, почему Корделия со своим братом притихли на несколько секунд. Обмена мыслями они не уловили, ибо Фесс передал свое сообщение скрытым телепатическим способом, изобретенным Гэллоугласами исключительно для общения между членами семьи.
Слуги повели их в комнаты. Оказавшись в доме, гости огляделись — два крыла изящной лестницы сходились на площадке, откуда сквозь раскрашенные стекла в свинцовом переплете окна свет разливался по всему залу.
Они поднялись по лестнице в верхние покои. Потолки здесь были не менее десяти футов высотой, коридоры широкие, комнаты просторные. Вообще дом был хорош и очень велик, не дворец, конечно, и не замок, но в окна здесь были вставлены настоящие стекла, а на кроватях лежали перины — и то, и то величайшая роскошь в средневековом обществе.
Поскольку Фесс обучал младших Гэллоугласов истории, Корделия распознала в архитектуре строения элементы, появившиеся никак не раньше эпохи Тюдоров. Впрочем, это не особенно встревожило девушку, поскольку она знала, что первые колонисты, реконструируя средневековое общество, не слишком строго придерживались хронологии и позволяли себе некоторое смешение стилей. В конце концов помещичий дом эпохи Возрождения всего на век или два моложе всего остального.
Корделия осталась вполне довольна предоставленными ей покоями — большая светлая комната убранством своим и пастелями на стенах напоминала ее собственную в отчем доме. Она захотела узнать, что за вид открывается из окна, и была очарована, когда перед глазами ее предстал обширный ухоженный сад, высокими живыми изгородями поделенный на усеянные цветами участки.
— Миледи желает, чтобы я приготовила все для мытья? — спросила служанка.
— Не сейчас, — отозвалась Корделия. — Прежде всего я должна осмотреть этот восхитительный сад! Проводишь меня туда?
Спустившись в сад, Корделия почувствовала себя отдохнувшей от одного вида нарядных клумб, разбитых среди роскошных лужаек. Она наклонилась вдохнуть аромат розы, а когда выпрямилась, увидела наблюдающего за ней Бора.
— Подобное тянется к подобному, — произнес он.
Она залилась краской и отвернулась, надеясь, что подразумевается лишь она и цветок, однако в глубине души понимала, что Бор намекает на большее.
— Ты ставишь меня в неловкое положение, сударь.
— Никоем образом. — Он подошел и предложил ей руку. — Давай же посмотрим, какие чудеса скрывает этот сад.
Сейчас его манеры казались даже изысканными и напомнили Корделии о его благородном происхождении и хорошем воспитании, хотя бы и порастраченном с годами. Чуть ли не против собственной воли она взяла его под руку, понимая, как это опасно, однако решила придать остроты прогулке, превратив ее почти в приключение.
Они неторопливо прогуливались между клумбами.
— Поистине буйство красок, — заметил Бор. — Не правда ли, цветы эти очаровательны, миледи?
— О да, — вздохнула она. — Того, кто разбил эти клумбы, посетило настоящее вдохновение.
— Но почему же «того», а не «ту»? — удивился Бор. — Разве женщина не способна разбить клумбу столь же искусно, как мужчина?
За вполне невинной фразой ей вновь почудился скрытый смысл.
— Мне кажется, что женский вкус по части цвета и формы не уступает мужскому, — согласилась девушка.
— Более того, он куда тоньше. — Бор остановился, и Корделия сообразила, что сейчас высокая изгородь полностью скрывает их от любопытных взглядов из дома. Бор шагнул к ней, лицо его оказалось совсем близко. — Женский вкус многократно превосходит мужской.
Она застыла в оцепенении, а он склонился еще ближе и коснулся ее губ своими.
Ей показалось, будто рот обожгли тысячи искр, жалящих, но и невыразимо сладостных. На мгновение
