остановился нанятый Бартоломью экипаж.
— Что это вы разъезжаете по городу, полковник? — спросил камердинер, подходя к экипажу, чтобы помочь своему хозяину выйти.
Однако Бартоломью оттолкнул слугу, едва оказавшись на земле.
— Полагаю, вы хотели сказать: «Добро пожаловать домой, сэр, не привезти ли вам кресло?» — на что я ответил бы: «Да, благодарю вас».
— Вы все сказали за меня, так что пойду за креслом.
Но не успел камердинер вернуться в дом, миновав обиженного Грэма, как на ступенях появился Стивен.
— Где ты был, черт возьми?
Похоже, все вокруг пели одну и ту же песню.
— Ездил на ленч.
— А ты не подумал о том, что мы будем беспокоиться, и о том, что нужно оставить хотя бы записку?
— Упустил из виду. — Бартоломью шумно вздохнул. — Извини.
— Тогда я… Ну ладно, извинения приняты. Позволь помочь тебе подняться в дом.
— Я не нуждаюсь в твоей помощи.
Стивен обхватил брата за талию и фактически втащил по ступеням в холл.
— А я не спрашиваю разрешения.
Высвободившись из объятий брата и внимательно посмотрев на него, Бартоломью произнес:
— Ты слишком сердит сегодня.
— Пока тебя не было дома, мы приняли несколько посетителей, пожелавших оказать нам поддержку и убедить в том, что они в тебя верят. Очень жаль, что они не смогли услышать слов благодарности от тебя лично.
Бартоломью был не в том настроении, чтобы принимать посетителей, но его занимало другое.
— И кто же именно пожелал оказать мне содействие? — На мгновение он представил себе прекрасные глаза цвета океана и медовые волосы. Если Тереза передумала и решила его поддержать, стало быть, она та единственная, предназначенная ему судьбой. Бартоломью так хотелось, чтобы она передумала.
— Хэмфри, лорд Альберт, — начал перечислять Стивен, — мистер Поупджой, Уэллеры, тетя Пат…
— Уэллеры? — перебил брата Толли.
— Да. Так любезно с их стороны, несмотря на то что они знакомы со мной всего год, а с тобой и вовсе пару недель. Леди Агнес так искренне возмущалась действиями Ост-Индской компании.
— Понятно. А Тереза?
— Ей нездоровилось утром. За тот год, что я женат на ее кузине, я заметил, что она старается держаться в стороне от… беспорядков.
Вот как это теперь называется. Беспорядки. Вежливое определение того, что сейчас происходит. И все же, несмотря на то что Бартоломью понимал причины, заставившие Терезу остаться дома, и глубоко симпатизировал ее чувству ответственности за смерть родителей, он предпочел бы, чтобы она была здесь, рядом с ним.
— Ты останешься, — спросил Стивен, — или намерен вновь исчезнуть?
Соммерсет дал Толли весьма дельный совет и тем не менее фактически прогнал из клуба.
— Решай сам, Стивен, — произнес наконец Бартоломью. — Я намерен защищать свою репутацию и честное имя своих подчиненных, но последствия будут не слишком приятными. Если я останусь здесь, скандал затронет и других обитателей Джеймс-Хауса.
Стивен долго стоял, устремив взгляд в глубь дома. По крайней мере он воспринял слова брата серьезно.
— Чем больше я читаю о том, что вера в существование «душителей» смешна и нелепа, — медленно произнес Стивен, — тем больше благодарю Провидение за то, что тебе удалось выжить.
— Стивен, ты…
— Если бы ты был убит или пропал без вести, я, прочитав чушь, написанную руководителями Ост- Индской компании, ринулся бы требовать у них ответа. Но ты жив, и могу лишь представить справедливый гнев тех людей, чьи родные не вернулись домой. — Виконт перевел дыхание. — Ты останешься здесь, Толли, даже если мне придется для этого оторвать все перила и выбросить из дома все трости и инвалидные кресла. Это ясно?
Слава Богу, у него есть семья. Родные встанут за него горой, даже если хорошенькая и весьма прямолинейная девушка с безупречными манерами предпочла от него отвернуться.
— Предельно ясно, — вслух произнес Бартоломью. — Спасибо тебе.
— Есть какие-нибудь идеи относительно того, как бороться с этими возмутительными обвинениями?
— Пока нет.
Вскоре у подножия лестницы возник отдувающийся Лакаби, сопровождаемый тремя слугами.
Камердинер внимательно посмотрел на Бартоломью:
— Какой-то странный у вас… вид сегодня, полковник.
— В самом деле? Я просто подумал, что нам с вами есть о чем поговорить. — Усевшись в кресло, Бартоломью еще раз взглянул на Стивена: — Ты собирался сегодня на званый вечер, не так ли?
— Так, но при сложившихся обстоятельствах…
— Я хотел бы поехать с тобой.
Не успела Тереза снять накидку и вынуть карточку, как к ней подошел Монтроуз.
— Тесс, своей красотой вы затмили солнце, — протянул он, отвешивая преувеличенно низкий поклон и целуя девушке руку.
То ли он хотел тем самым показать, что очень ждал ее, то ли просто флиртовал, как обычно, но Тереза почувствовала себя гораздо увереннее. Весь день она ужасно нервничала. Что она будет делать, как поступит, если кто-то отзовется о Толли пренебрежительно? Она ведь не сможет смеяться вместе со всеми и обсуждать клевету, опубликованную в газетах. А если она попытается сказать что-либо в его защиту, то… Господи, ну что за дурацкая ситуация!
— Полагаю, я теперь просто обязана пообещать вам вальс в благодарность за комплимент, — произнесла Тереза, изобразив улыбку.
— Думаю, это будет мило с вашей стороны, — согласился Монтроуз. Его взгляд пробежал по наполненному людьми залу. — Есть какие-нибудь известия о вашем…
— О, да ведь это Харриет, — перебила его Тереза. — Как ей идет это платье цвета лаванды, вы не находите? — Она помахала рукой. — Харриет!
На протяжении сорока минут этот прием работал. Неожиданно отвлекая внимание собеседников, Тесс пресекла по меньшей мере с десяток замечаний своих друзей, которые могли относиться к Толли. Но когда она в очередной раз перебила одного из поклонников, заметив, что завтра может подняться ветер и они смогут запустить воздушных змеев, двери танцевального зала распахнулись.
О Господи!
На нем был надет мундир. Очевидно, полковник Джеймс не собирался отсиживаться дома и ждать, пока все забудут о его существовании. Тереза видела, как он встал с кресла, чтобы обменяться рукопожатиями с герцогом Соммерсетом. Несмотря на стоящее позади него инвалидное кресло, выглядел он… сногсшибательно. Лев посреди стада овец.
Сердце Терезы упало. Он мог бы принадлежать ей. Этот необыкновенный мужчина в ярко-красном сюртуке мог находиться рядом с ней, хотел ее, но причиной их размолвки стали сплетни и сама Тереза. Она и свод правил, установленных ею же самой после того, что случилось тринадцать лет назад.
Толли повернулся в ее сторону, и девушка поспешно спряталась за спину маркиза. Если полковник поймал на себе ее взгляд, все в зале поймут, что она струсила. Сейчас для Терезы это было гораздо более важно, нежели обвинения в неблагопристойности. И все это означало лишь одно — она не сможет быть
