Я прощаю ей смерть рыцарей оттого, что это было самозащитой, это противозаконно, но понятно и оправдано. Однако рану, нанесенную офицеру короля, простить нельзя!
Все молчали, но сердце Ртути обливалось кровью, и она с надеждой посмотрела на Джеффри.
— Милорд, прошу о снисхождении, — взмолился Джеффри.
— Может быть, если к тому есть основание, — веско заметил герцог.
— Прошу за нее, милорд, потому что она удивительная женщина, добрая, великодушная и справедливая. Об этом легко судить по тому, как она заботилась о людях, за которых отвечала и о которых заботилась и берегла. Да, она жестоко наказывала сильных, угнетающих слабых! Но ее мягкость и мудрость в отношении слабых, милорд, не знала границ. Мы вместе провели не один день в пути, и эта хрупкая женщина, ни секунды не задумываясь, рискнула своей жизнью, защищая от подлецов-разбойников жителей этой деревни, захваченных и угнетаемых разбойниками. Более того, она помогла нам, мне и моему брату Грегори привести к тебе на суд ведьму Морагу. Она уже оказала услугу твоей милости и заслуживает снисхождения! Прояви милость, и она до конца своих дней будет защищать твое правосудие и станет опорой для короны!
— Возможно, это и так, но мне нужно больше, чем твое слово, сэр Джеффри.
Ртуть таяла.
Герцог громко спросил:
— Кто еще готов высказаться за эту женщину?
Корделия вышла вперед и громко сказала:
— Я и мой жених!
Герцог удивленно поднял глаза.
— Ты высказываешься за эту женщину, брат?
— Да, — ответил принц.
Зал снова зашумел.
— Что ты можешь сказать о ней?
— То, что можно сказать о боевом товарище, мы вместе сражались против разбойников в графстве Фрит. У нее доброе сердце, и она всегда готова защитить слабого. Она настоящая леди, хотя и не по рождению!
Диармид кивнул Корделии:
— А ты?
— Подтверждаю, милорд. Она помогала мне лечить раненых и пострадавших. А также помогла перевязывать раненых противников после боя. Она добра и внимательна. А дав слово, держит его.
Диармид посмотрел на придворных.
— Я признаю ее невиновной, она не будет казнена.
У Ртути подогнулись колени. Она собрала все силы, чтобы не упасть, и бессознательно вцепилась в руку Джеффри, которую он предложил ей для опоры.
— Однако я не могу совсем освободить ее от наказания! Вот мой приговор! Со своими разбойниками она отправится в Раннимед и несколько лет будет служить в королевской армии.
Ртуть сразу поняла, насколько разумным было это решение, так она избежит мести со стороны Лаэга.
— Но сама она не останется надолго на службе. Пять лет она должна, как все странствующие рыцари, бороться со злом в тех местах, где будет пролегать ее путь. Таково мое решение, таков приговор, ваши величества. Подтверждаете ли вы его?
Туан кивнул, но королева засомневалась:
— Она была разбойницей, одной из самых отчаянных…
— Верно, но она уже начала искупать вину!
— Что ж, верно, но она должна странствовать в сопровождении рыцаря, которому мы доверяем!
— Прекрасная мысль! Сэр Джеффри, готов ли ты взять на себя ответственность за эту женщину и пять лет удерживать ее в рамках закона?
— Согласен! — радостно отозвался Джеффри.
— А ты, леди, готова ли принять это решение и общество сэра Джеффри?
Ртуть посмотрела на Джеффри и увидела в его глазах любовь!
— Принимаю, — еле слышно отозвалась она.
Не отводя от девушки глаз, Джеффри взял ее за руку и перед всеми спросил:
— Ты выйдешь за меня замуж?
Она посмотрела на него и, подавив все свои сомнения, произнесла громко и четко:
— Нет, сэр рыцарь, я не могу выйти замуж за человека, который не понимает, почему я назвалась Ртутью, Быстрым Серебром.
— Потому что ты яркая, быстрая и очаровательная, но если кто-нибудь попытается захватить тебя силой, ты ускользнешь сквозь пальцы, — голос его прозвучал тихо и нежно. — Я ошибся?
Она не смогла ответить, потому что у нее перехватило дыхание, а только покачала головой.
— Ты станешь моей леди? — повторил он.
Наконец, она, обретя дар речи, хрипло прошептала:
— Нет, потому что я не смогу чувствовать себя в безопасности с человеком, который, прося моей любви, не склонился предо мной.
Медленно, не отводя от Ртути любящего взгляда, Джеффри Гэллоуглас опустился на одно колено.
И в третий раз спросил:
— Миледи, выйдешь ли ты за меня?
— Да, милорд, — согласилась она, — выйду.
Эпилог
Морага вслед за служанкой вернулась в свою комнату, возбужденно говоря о своем освобождении и о том, как она рада поездке в Раннимед, но как только дверь закрылась, сорвала с себя платье и с проклятиями бросила его в угол. Подвывая, в гневе, она схватила чашку с раковины умывальника и собралась уже швырнуть о стену, но увидела у бойницы освещенного солнцем Громмета.
Она застыла, потрясенная не тем, что один из ее агентов застал ее в припадке гнева, а тем, что он застал ее без маски.
Но быстро оправилась — что он в конце концов видел? Приступ дурного настроения? Небо свидетель, они это не раз видели.
С непристойной бранью она швырнула чашку.
Громмет с криком увернулся, и чашка пролетела туда, где только что была его голова, и со звоном разбилась.
— Ладно, ладно! — пообещал он из-за стула. — В следующий раз я постучу.
Морага-Финистер поймала себя на том, что вот-вот рассмеется, но подавила улыбку мстительного удовлетворения.
— Конечно, ты не должен так поступать! Слуги не должны видеть, как я тебя впускаю. Что ты здесь делаешь?
— Ожидаю приказаний, — ответил он, выходя из-за стула.
«Скорее, пришел посмеяться», — подумала она, но вслух сказала, пожав плечами:
— План не меняется. Занимаемся Гэллоугласами.
— Только каждый раз другим, — с мрачной улыбкой проговорил Громмет, и Финистер обожгла его злым взглядом. Он состроил кислую мину и нервно добавил:
— Ты должна признать, что на этот раз потерпела неудачу.
— Неудачу? — Финистер принужденно засмеялась. — Нисколько! Я проникла к королевским ведьмам! И эта холодная ящерица Грегори — как раз подходящий для меня объект. Мы вместе с ним поедем в Раннимед.
— Верно, — Громмет нахмурился. Он об этом не подумал.
Но потом, немного помолчав, заметил:
— Тебе все ж так и не удалось увести Джеффри у Ртути.
— Пока, — возразила Финистер.
