— Пошпешу! Ох, пошпешу! — спохватилась она и вприпрыжку помчалась вниз по склону холма, что-то напевая.
Я поморщился. Певица из нее была никудышная.
— Учитывая скорость, с которой она старится, — пробормотал я, — боюсь, ей и до подножия холма не добежать.
— Даже если она умрет, она останется на пути в Небеса, — сказал мой ангел. — И ее ангел- хранительница также благодарит тебя.
— Передай ей, что благодарить меня не за что. — Я обернулся к ангелу и нахмурился. — Значит, у ангелов тоже существует понятие пола?
— О нет, — ответствовал ангел. — Но вам, людям, так проще представлять нас. Вы называете это «идентификацией» и «воображением». Лучше назовите это «родом».
— Ах, идентификация! — Я взглянул на ангела, и до меня дошло то, что до сих пор не давало мне покоя. Так вот почему ты все время упорно избегал говорить «ты» и «тебя»?
— Да, ибо так ты лучше бы понял меня.
— Понял? Вот теперь понял. Вот дела... Ты хочешь, чтобы я идентифицировал себя с тобой, слился с тобой! Послушай, да ведь, по идее, я и видеть тебя не должен!
— Ты позвал меня! — напомнил мне ангел.
— А Яга не позвала, потому и не увидела своего хранителя? Это с ее ангелом ты спорил около ямы?
— Да, с ее ангелом-хранителем, — кивнул ангел. — Ты нынче осчастливил троих.
— Троих? — Я оглянулся и сдвинул брови. — Я пока насчитал двоих. Ягу и ее ангела-хранителя. И то это ты говоришь.
— Нет, троих ты осчастливил, — торжественно возгласил ангел. — Причисли еще и меня. Ты нынче сыграл на стороне ангелов, Савл.
Спрашивается, почему бы мне не задрожать от страха? Ну с какой стати мне было раскрывать рот и, брызгая слюной, возражать:
— Ничего подобного! Я просто совершил нечто, что оказалось вам на пользу, и то лишь потому, что другого выхода не было! Сомневаюсь, что в следующий раз я поступлю так же! Если опять придется выбирать, сделаю так, как считаю нужным. Даже если по вашим законам выйдет, что я сыграю на руку другой стороне!
Лик ангела стал испуганным, смущенным.
— О, нет, нет! Не совершай греха только из-за того, что я сказал тебе, что ты — на стороне ангелов!
— Ну, не потеха ли! — язвительно отметил я. — Учитывая, кто мне это говорит! Так вот, если что-то покажется мне правильным, я сделаю это, даже если окажусь не на вашей стороне — однако не беспокойся: я не стану убивать, красть и насильничать. Не сверну с дороги и не сделаю ничего такого, что ты считаешь дурным.
И я повернулся на каблуках и зашагал прочь.
— А ты солгал! — крикнул ангел мне вослед. — Уже самой этой речью своей солгал.
— Вот видишь? — бросил я через плечо. — Я уже приступил к выполнению обещаний...
Глава 4
Итак, я миновал наблюдательный пункт Яги и продолжил подъем. Куда я шел? Я сам этого не знал. Просто хотел как можно скорее выбраться из владений бывшей ведьмы. А заодно, если повезет, и из этой массированной галлюцинации. А может, найду Мэта... Наконец я добрался до перевала. Внизу лежала погруженная в тень долина — там сгущались сумерки. Я даже разглядел какие-то огоньки — наверное, кто- то разжигал костры. А может быть, очаги в домах? Изобрели ли здесь уже дымоходы?
А потом я посмотрел вдаль и увидел самый восхитительный в своей жизни закат. Хотя нет — тот, на Великих Равнинах, был красивее. Но на Великих Равнинах окрестности состоят большей частью из небес. Тут же я забрался довольно высоко в горы, неплохо видел небо, но все же не так, как оно было бы видно на равнине. Все кругом стало розовым и золотистым — каждая горная вершина. А вершин было великое множество. Куда же меня занесло? В Пиренеи? В Альпы? Да Европа ли это вообще?
Да и Земля ли?
Эта мысль меня так потрясла, что мне уже было не до заката. Я повернулся к ущелью, ведущему через горы, оценил высоту его гранитных уступов и понял, что очень хочу миновать его до темноты. Я ускорил шаг. Топая по тропе, я время от времени поглядывал вверх. Из исторических книжек мне было известно, что горцы ревностно охраняют принадлежащие им территории. И еще я слыхал, что для этого у них имелись веские причины. Но если за мной и наблюдали, то, видимо, решили, что бояться меня нечего. По дороге я увидел единственное живое существо, и существо это оказалось горным козлом. Он некоторое время глядел на меня, потом скакнул в тень и исчез. Красивое животное, но, учитывая все пережитое за день, оно показалось мне призраком.
Шел я шел и наконец добрался до конца прохода, гадая, что же я буду делать один-одинешенек в чужой стране, да еще темной-претемной ночью.
И как же я обрадовался, когда увидел внизу походные костры.
Совсем рядом — и точно походные, потому что подле костров стояли не то шатры, не то палатки. Однако галлюцинация продолжалась. Люди у костров были в доспехах и белых плащах. Неподалеку ржали привязанные першероны.
Я вздохнул, расправил усталые плечи и продолжил спуск с горы.
Один из молодых воинов заметил меня и крикнул:
— Чужой!
Он выхватил меч, как мне показалось, размером с Эйфелеву башню, и требовательно спросил меня:
— Друг или враг?
— Либо тот, либо другой, — выдохнул я. — Выбери сам.
Воин нахмурился. Такого ответа он явно не ожидал. Но тут его соратники побросали дела и потянулись к нам. Такого количества собранной в одно место стали я не видел с тех пор, как ехал по мосту «Золотые ворота».
— Назови себя, — потребовал один из старших воинов. А ведь именно этого мне делать не хотелось.
— Савл Делакруа Бременер, — с трудом выговорил я.
— Савл Делакруа? — Сдвинув брови, рыцарь оглянулся на товарищей. — Назван в честь царя или апостола, одного из двенадцати.
— Но Павел не был в числе двенадцати, — возразил один из рыцарей. — Он не был знаком со Спасителем.
— Имя все равно славное, — сказал другой и тут же уступил дорогу высокому широкоплечему мужчине с растрепанными и слипшимися волосами. Кожа, обтягивающая его физиономию, казалась выдубленной, челюсти по форме напоминали тиски. На всякий случай я решил, что это командир.
Он смерил меня взглядом и произнес:
— Одеяния у него странные, однако он не вооружен и без лошади. Вряд ли он дворянин, скорее деревенщина. — С этими словами командир отвернулся и махнул рукой. — Пусть остается, но будет работать — таскать воду и дрова для костра. — Метнув в меня огненный взгляд, он добавил: — Приглядывайте за ним, ребята. А ты принимайся за работу.
Приказ, стало быть? На самом деле мне хватило и «деревенщины», и того, что мне поручили черную работу, но доканал меня именно приказ.
— Сам таскай! — злобно огрызнулся я. — Я, может, и простой человек, но не слуга, и к тому же джентльмен, то есть дворянин.
В принципе так оно и было: ведь я как-никак был ученым. По их понятиям — дворянином.
— Ого! — В глазах командира вспыхнул лукавый огонек. — Ну, тогда ты должен быть дворянином- воином, поскольку других не бывает!
Просто восторг. «Джентльмен». Ведь это значит мягкий, нежный, тонкий человек. И — воин? Но как ни странно, мысль эта мне приглянулась. Я вообще любитель соединять противоречащие друг другу понятая.
