— Сплошной флирт с благородными дамами, да еще и с блудницами развлечься можно!
— Сплошная выпивка с песнями!
Мэт уныло подумал, что был прав. Алисанде следовало бы основать университет. Потом он задумался, насколько быстро он мог бы ретироваться отсюда.
— Мои родители просто обязаны позволить мне отправиться в столицу к королеве! — упрямо заявила одна хорошенькая девица.
— Не позволят, — кисло проговорила сидевшая рядом с ней столь же хорошенькая девица. — Скажут, что, мол, больно дорого и что мне, к примеру, будет очень даже хорошо выйти за сквайра Нокни, нашего соседа.
— За сквайра Нокни? Да ему же сорок, если не больше. Он жирный, у него лысина, и половины зубов не хватает!
— Ага, и изо рта у него несет, — уныло добавила девушка. — Подумать только! Эти молодые девушки из Латрурии могут гулять с молодыми людьми, от которых приятно пахнет, могут найти себе мужей, выйти замуж по любви, а не по прихоти родителей!
— И мы бы так могли, если бы королева Алисанда нам позволила, — проворчал ее брат.
— А денег ей откуда на такое взять? — съязвил его дружок с печальной практичностью.
— А король Бонкорро где берет?
— Это да, но вот почему ему охота тратить деньги на молодежь, вот вопрос?
— Ну как, он же сам молодой и не хочет, чтобы его старичье окружало.
— Королева у нас тоже не старуха!
— Да, но она уже замужем, — тоскливо промолвила одна из девушек. — Она замужем, у нее целое королевство. Стало быть, она обо всем рассуждает, как пожилой родитель, а не как юная девушка, мечтающая о любви.
Мэт внутренне возмутился. Она мечтала о любви, и любовь нашла ее. Пусть это и не самый романтический союз, но...
Тут ему пришлось потратить немало сил, чтобы ничем не выдать беспокойства. А он-то, он, что — самый романтический супруг в мире, что ли? Пожалуй, ему следовало бы поработать над собой.
Вернулся Паскаль, вполне дружелюбно переговариваясь с Шарлоттой, правда, довольно-таки рассеянно. Они сели за стол, и Мэт спросил:
— Я был прав?
— Гм? — непонимающе произнес Паскаль.
— Ну в том, что вы сможете остаться друзьями, если решите не жениться.
— А! Да. Мой папаша, конечно, поднимет шум, это как пить дать, но Шарлотте ничего не грозит, потому что это же я откажусь жениться.
— Ну, чтобы мне совсем ничего не грозило, этого я не скажу, — печально вздохнула Шарлотта. — Папа и мама обязательно пожурят меня, что я не сумела завоевать твое расположение, милый Паскаль. Но все равно, конечно, больше всех достанется тебе. Если бы я смогла хоть чем-то облегчить твою участь.
Паскаль пожал плечами:
— Если станет совсем невмоготу, я просто уйду из дому.
Шарлотта широко распахнула глаза.
— Разве твой отец тебе позволит?
Паскаль вяло улыбнулся ей в ответ.
— Если разгорится скандал, — а я думаю, он разгорится, — как бы он сам меня не выгнал!
— Но я не хочу этого! — воскликнула Шарлотта.
— А я что, хочу? Я бы предпочел уйти с его благословения, но уйти все равно придется.
Мэту перестало нравиться, как развиваются события.
— Почему придется? — спросил он.
Паскаль отвернулся, стыдливо отвел глаза. Шарлотта взглянула на него, потянулась через стол, сжала руку Паскаля и сказала Мэту:
— Он любит другую.
На миг Мэт окаменел.
— О! — весьма глубокомысленно произнес он, а затем добавил: — Это меняет дело.
— Верно. — Глаза Шарлотты затуманились. — Если бы я знала, я бы ни за что... — И она растерялась.
— Не обижалась на его холодность, — закончил за нее Мэт. — Но как это связано с вашим желанием покинуть отчий дом, Паскаль?
Молодой человек опасливо огляделся и негромко ответил:
— Дама, в которую я влюблен, — моя кузина, но она живет в Латрурии.
— Четвероюродная сестра, — уточнила Шарлотта и добавила заговорщицким шепотом: — Ее туда увезли.
— Значит, все совершенно законно и совершенно этично. Но как вам удалось ее увидеть, Паскаль, если граница все эти годы закрыта?
— Уже несколько лет, как открыта, — напомнила ему Шарлотта. — По крайней мере для крестьян и помещиков.
Паскаль кивнул.
— Прошлым летом наши семейства наконец повстречались и снова стали одной семьей, и я увидел Панегиру. — Он уставился в одну точку, лицо его озарилось глуповатой улыбкой. — О, она — воплощение красоты, она — самое прекрасное создание на свете.
Шарлотта опустила глаза, сжала руки в кулаки, и костяшки ее пальцев побелели. Мэт быстро вмешался в разговор:
— Вы одного сословия?
Паскаль резко обернулся к нему.
— Да. Наши родители — сквайры и дети сквайров.
Мэт нахмурился.
— Что, никто не захотел стать рыцарем?
Паскаль горько усмехнулся:
— Мой прадед Айелло стал сквайром не потому, что служил рыцарю, сэр, а потому, что его отец был чародеем. Это было до того, как злобный король Маледикто узурпировал престол.
— Сквайр? — Мэт нахмурился. — Но разве он не мог сам стать чародеем, и... Нет, не мог.
— Вот именно, — кивнул Паскаль. — При короле Маледикто, когда белая магия преследовалась, нельзя было творить даже самые маленькие чудеса в пользу Добра. И только милостью Божией прадедушка Айелло стал сквайром, а не крестьянином и не сервом.
— Милостью Божией, а также с помощью денег и земли, скопленных его отцом? — уточнил Мэт.
Шарлотта удивленно улыбнулась.
— Если у человека есть земля, то ему обязаны либо дать соответствующий титул, либо отобрать землю.
— А его сюзерен был хорошим человеком и землю не отобрал, — догадался Мэт.
— Может, и так, — кивнул Паскаль. — Только в семейных преданиях говорится о каком-то долге... Ну, да ладно. Так или иначе, но мой отец сквайр, так же, как и отец Панегиры, но мне-то рыцарство не светит, а вот она запросто может стать благородной дамой. — Голос у него сделался кислый-прекислый. Ни дать ни взять — молодое вино.
— Если выйдет замуж за рыцаря, вы хотите сказать.
Паскаль закрыл глаза и поежился.
— Прошу вас, не надо! Хватит с меня страшных снов!
— Я вас понимаю, — сказал Мэт. — Значит, вы хотите покинуть дом, чтобы добраться до вашей кузины, и...
Тут он получил удар в спину. Мэт вскочил и гневно оглянулся. Боль была ужасная, однако как настоящий рыцарь он был вынужден разобраться, случайно его ударили или нет.
Рядом стоял Камано, сын графа д'Аррете, и ухмылялся:
