— Как это «почерпнул»? Да я все своими глазами видел, смертный! Или ты думаешь, что я просто котик, которому уже сто лет стукнуло?
У Мэта мурашки по спине побежали. Он всегда с уважением относился к почтенному возрасту.
— И как же тебе удалось столько прожить?
— Да так, что пока никому из колдунов не пришло в голову приказать мне умереть.
— Так ты живешь, стало быть, потому, что в это веришь?
— Не-а! Потому что вы все в это верите, и ни один волшебник не сделал, чтобы было по-другому!
— Ну так с какой стати ты смеешь пугать меня, если думаешь, что я волшебник?
Усмешка мантикора сменилась беззвучным смехом.
— А с какой стати мне бояться какого-то хилого волшебства, когда во мне сил, как в столетнем дубе?
— Да, пожалуй, бояться нечего, — вздохнул Мэт. — Стало быть, мне нечего и пытаться обойти тебя. Сдается, мне лучше уйти.
И он развернулся.
— Ты только не думай провести меня, смертный, — крикнул ему вслед мантикор. — Я знаю, что ты задумал одурачить меня: уйдешь сейчас, а потом попробуешь перейти границу в надежде, что я все забыл? Только не думай, что тебе удастся найти такое местечко для перехода, которого не разыщу я! И не думай, что я забуду про тебя!
Мэт поглубже вздохнул, сосчитал до десяти и медленно обернулся.
— Послушай, Манни, может, у меня и есть какая магическая сила только из-за того, что я простой менестрель, но неужели ты думаешь, что я такой тупой, что стану тягаться с мантикором?
— Честно говоря, — призналось чудовище, — да, я так думаю.
«А он не только образованный, — подумал Мэт, — он еще и догадливый».
— Ладно, — вздохнул он, — тогда считай, что я отправился за кое-какими заклинаниями покрепче.
И он зашагал прочь от этого места, лелея мысль о том, как славно было бы вернуться сюда с усилителем на батарейках и электрической лютней.
Но творить усилитель и лютню он не стал — у него и так в запасе имелось немало крепких стишков. Как бы то ни было, он спустился с хребта, оставив границу позади, и прошел несколько миль на восток. Наконец он добрался до реки. Река была так себе — футов двадцать в ширину, ручеек, можно сказать, но текла она туда, куда надо, то есть на юг. Мэт устроился на ее берегу, чтобы дождаться ночи. Там он бубнил себе под нос стишки да надраивал свой магический жезл.
Как только сгустились сумерки, Мэт снова отправился к границе вдоль берега речушки. Речка пересекала горный хребет в тенистом ущелье, и вдобавок берега ее тут поросли редкими соснами, основательно потрепанными горными ветрами. Мэт шел вдоль речки до самой границы — по крайней мере до того места, где, по его подсчетам, проходила граница. Уж слишком ровно и густо росли тут вдоль тропы сосны. Наверное, их в незапамятные времена посадил какой-то древний пограничник. Мэт мысленно возблагодарил его за то, что он, сам того не ведая, так облегчил его задачу. Теперь-то никаких пограничников и духу не было. То есть видно их не было.
Мэт задумался, насколько быстро способны передвигаться мантикоры.
Подойдя к полосе вечнозеленых деревьев, он забормотал себе под нос стихи и, когда пересекал тропу, на самом деле уже произносил заклинание:
Тут он почувствовал, как необычно, странно покалывает кожу — не очень сильно и совсем не больно, но вполне достаточно для того, чтобы понять: он только что преодолел какую-то магическую преграду. Он перешел границу и вместе с ней Октройскую стену короля Бонкорро. Тревога! Он почувствовал тревогу! Он понял, что как бы зацепил систему сигнализации, она сработала, и теперь Бонкорро знал не только то, что Мэт чародей, а и то, где он находится!
Однако это и так известно королю, судя по словам мантикора. Мэт продолжал читать стихи, чувствуя, как волшебное поле обволакивает его. Он всегда чувствовал воздействие подобных сил, но сейчас ему было особенно тяжело. Эти силы как бы обрушивались на него, воевали с ним, мешали ему. Он вынужден был собрать все силы, чтобы переставлять ноги.
Казалось, вой и рев окружили Мэта, со всех сторон засверкало множество глаз, забелело множество зубов, и все это тянулось к нему из темноты. Мэт из последних сил держался на ногах и продолжал читать стихи, ожидая, что мантикор наткнется на его магический щит... Но он не наткнулся. Не отскочил. Он лишь замедлил шаг, причем довольно-таки резко, но продолжал надвигаться. Мэт тупо смотрел на него, стихи застыли на устах. Всего лишь в дюйме от себя он видел зубищи, похожие на кривые мечи, а все вместе — на здоровенную пилу. Вот мантикор ближе, ближе...
Мэт не выдержал. Он развернулся и бросился бежать. Когда он пересекал границу, он снова ощутил покалывание, но он даже не обернулся, он бежал и бежал до тех пор, пока звучный удар, и не менее звучный рев не сказали ему о том, что мантикор вторично налетел на Октройскую стену. Только тогда Мэт, тяжело дыша, остановился и рискнул обернуться.
Мантикор как раз успел подняться и злобно глядел на него.
— Ну и храбрый же ты рыцарь, нечего сказать! Не стал драться, удрал!
— Я же тебе говорил, что я менестрель!
— Ой, ладно! Ты чародей, который распевает магические стишки!
— И много ты знаешь рыцарей, которые такое умеют? — поинтересовался Мэт язвительно.
— Ни одного, — ответил мантикор и сердито прищурился. — Ты каким мясцом свои мыслишки прикармливаешь, смертный?
— Жестким и жилистым, — парировал Мэт. — Слушай, если ты прав и если менестрель, читая стихи, может творить чудеса — а это бывает, я по опыту знаю, — так как же это вышло, что...
— ...что твое заклинание только придержало меня и не остановило совсем? — закончил за Мэта вопрос мантикор, и его зубы блеснули в лунном свете. — Ну, Латрурия-то погрязла в волшебстве уж скоро сто лет как, смертный, но ты забыл, какое это волшебство!
— Ты клонишь к тому, что я пользуюсь белой магией, освященной Небесами, а ей трудно вершиться в атмосфере, насквозь пропитанной Злом?
— А то почему же еще? — огрызнулся мантикор.
— Хороший вопрос, — признался Мэт.
На самом-то деле вопрос был не просто хороший, вопрос был что надо, мантикор этого просто не знал. Его волшебство прекрасненько вершилось в Ибирии, а уж эта изолированная от остального мира страна куда глубже погрузилась в пучину злого волшебства, нежели Латрурия. По крайней мере судя по тому немногому, что пока слышал о Латрурии Мэт. Нет, тут должна быть еще какая-то причина.
— Так что ты лучше брось шалить, — посоветовал мантикор. — От твоей магии тут толку чуть, и хватит об этом.
— Хватит так хватит, нет вопросов, — развел руками Мэт, он-то для себя четко решил: не хватит.
Может быть, за годы, проведенные в этом мире, в нем немного задремал ученый, но все-таки по натуре он исследователь, и ответ на этот вопрос ему хотелось найти исключительно для себя, ради интереса, правда, была в этом и практическая сторона. Если бы он понял, почему такое происходит, он, вероятно, сумел бы найти противодействие. Вдруг ему жутко, до боли захотелось вновь пересечь границу и попробовать произнести другое заклинание, просто чтобы посмотреть, что произойдет.
Но только чтобы мантикора не было.
— Знаешь, твое общество действует угнетающе, — честно признался Мэт чудовищу.
— А-га, — оскалило страшные зубы чудовище. — И я тебя до тех пор буду угнетать, пока ты не угодишь мне на обед или на ужин, если еще разок попробуешь перейти границу.
— Да ну?
