– Но вам это ничего не стоило. Вы ожидаете, что меня можно поразить тем, что вы носите отличную одежду и разъезжаете в красивых экипажах?
Ему очень хотелось, чтобы она перестала упоминать о его проклятом фраке. Если она узнает, что он посылал за ним в Уэрфилд, то сживет со свету своими придирками.
– Нет.
– И не думайте, что мне неизвестно, что вы посылали за своей прекрасной одеждой в Уэрфилд. Четырехдневное путешествие за фраком и парой сапог.
Проклятие!
– Если бы доставить вам удовольствие было не столь сложно, я не поступил бы так, – парировал он.
– Мне не так уж трудно угодить. И вы сделали это, чтобы польстить своему самолюбию.
– Я сделал это из чувства самосохранения. – Приведенная в смятение и готовая напасть, Мэдди, казалось, забыла, сколько людей наблюдали за ними. Бесстыдно воспользовавшись преимуществом, он притянул ее гибкое тело ближе к себе.
– Итак, Мэдди, почему вы меня ненавидите?
Она смотрела на его галстук.
– Какое вам дело до моих чувств, милорд?
– Я не прекращу допытываться, дайте же мне ответ.
– Полагаю, потому, что вы – маркиз Уэрфилд, – наконец ответила она таким тихим голосом и с такой неохотой, что он с трудом мог разобрать ее слова с расстояния всего в несколько дюймов.
– Но вы сами только что сказали, что я не могу быть в ответе за факт своего рождения, – мягко напомнил он. – Если это правда, то как вы можете осуждать меня?
Куин думал, что загнал ее в угол, но она вскинула подбородок и взглянула ему прямо в глаза.
– Потому, что я так хочу.
– Но это же несправедливо! Я пытаюсь играть по вашим правилам, но вы постоянно их меняете. И это создает дополнительные трудности.
Мэдди заколебалась.
– О каких трудностях вы говорите?
Куин позволил глазам скользнуть туда, куда они стремились весь вечер. Он сосредоточился на ее нежных полных губах.
– О трудностях завоевать вас, – пробормотал он. Она попыталась выдернуть руку, но он крепко прижимал ее к своей груди. – Мы не могли встретиться раньше, поскольку вы служили гувернанткой, а я обычно не посещаю дома с детьми. – Он покачал головой, прежде чем она могла ответить. – А теперь вы работаете на моего дядю.
– Пусть это не беспокоит вас, милорд. Вне всякого сомнения, ваш ум привык размышлять о более высоких материях.
– Клянусь Люцифером, – мягко произнес Куин, дивясь, как он выдерживает такое количество оскорблений. Прежде с ним никогда такого не бывало. – Что мне нужно сделать, чтобы заслужить вашу благосклонность?
– Думаю, я достаточно благосклонна.
Куин взглянул на нее, спокойно и грациозно танцующую в его объятиях и одновременно жалящую его своим язычком. И все же поцеловать ее хотелось чуть больше, чем свернуть ей шею.
– Мисс Уиллитс, я сдаюсь. Вы победили. Я перед вами абсолютно беспомощен, сжальтесь надо мной.
Ее губы дрогнули.
– Нет.
– А что, если нам заключить сделку? – продолжил он. В углах зала для танцев маркиз слышал обрывки разговоров, но не обращал на них внимания. Сегодня вечером он танцевал с Мэдди. И он не мог вспомнить, получал ли когда-либо раньше такое удовольствие. – Я притворюсь, что я не маркиз Уэрфилд, а вы притворитесь, что не ненавидите меня.
– Я не… – Она замолчала. – Почему вы настаиваете на том, чтобы понравиться мне? – спросила Мэдди, глядя ему в глаза.
– Потому что вы мне нравитесь, Мэдди. Мой дядя высоко ценит вас. К вашему мнению прислушиваются, вас уважают. И вот эта прекрасная, открытая женщина, – продолжил он, пытаясь поцеловать ее посреди вальса, – откровенно ненавидит меня. Я хочу узнать, за что? Что я вам такого сделал? Что бы там ни случилось, это не было преднамеренным.
Долгое время Мэдди не отрывала глаз от его лица. Наконец она неуверенно вздохнула:
– Хорошо, заключим перемирие. Пока вы не уедете. И ни секунды дольше.
«Победа. Пусть своеобразная, но победа…»
– Значит, мне теперь не нужно будет проверять каждый вечер постель в поисках ядовитых пауков?
Неожиданно она рассмеялась.
– Это как-то не приходило мне в голову.
