находится «нулевая отметка», где погибли три тысячи невинных людей, когда рухнули башни-близнецы.
Он встретился взглядом с Александром.
– Их судьба может постигнуть еще многие тысячи, если кое-кто все-таки начнет войну.
– Никто не желает убивать невиновных, – возразил Александр. – Единственное, чего мы хотим, – иметь право на жизнь.
– Неужели? И кто же вам мешает?
Александр фыркнул и начал подниматься.
– Пустая трата времени, – заявил он. – Пойдем, Николос…
– Вы знали что все вы с Земли? – перебил его Роджер.
Александр замер, так и не выпрямившись до конца.
– Что?
– Именно, – ответил Роджер. – Вы не прибыли из какого-то чужого мира в некоей дальней солнечной системе. Расстояние, которое вы преодолели на своих кораблях, – не более четверти земной окружности, вероятно, вы откуда-то из Центральной или Восточной Европы.
– О чем вы говорите? – возмутилась Сильвия. – Здесь нет ничего похожего на мир, откуда мы прибыли.
– Это потому, что транспорт также перебросил вас на четыре или пять тысяч лет вперед. Может, даже больше.
Александр медленно опустился на ступени.
– Дриады, – пробормотал он. – Лесные нимфы из греческой мифологии.
– Да. – Сирил кивнул, словно перед ним на столе появился кусочек головоломки, который он так долго и настойчиво искал. – Я сам об этом думал, много лет назад. Но решил, что это совпадение.
– Никакого совпадения, – подтвердил Роджер. – Вы действительно послужили прообразом дриад. – Он указал рукой назад в сторону гавани. – А если судить по вашему сегодняшнему выступлению, вероятно, и для мифа о наядах.
Он перевел взгляд на серых.
– И как зеленые вошли в греческие мифы, так вы со своим ремесленным мастерством и молотами- пистолетами, послужившими основой легенд о Торе, стали частью северных сказаний.
– Полагаю, как гномы, – сказал Александр, глядя на Хафдана и Торвальда с полуиронической- полузлобной ухмылкой. – Не очень-то лестно.
– Может, и так, зато читать северные мифы намного интереснее, – ответил Роджер, опередив серых. – Но не важно, как вас воспринимали живущие вокруг люди. Суть в том, что на самом деле вы никуда не улетали, и это значит, что, даже если бы захотели вернуться, обратной дороги нет. Здесь ваш дом, и, даже если вы не можете научиться жить вместе, деваться вам все равно некуда.
– А с чего вы взяли, что мы хотим жить вместе? – спокойно спросил Торвальд. – С чего вы взяли, что мы вообще можем жить вместе?
– Вы уже жили однажды, – заметил Роджер. – В Большой долине вы мирно жили в течение, по меньшей мере, трех поколений. – Он кивнул в сторону Веловски. – Господин Веловски рассказал нам обо всем.
– Тогда, уверен, он рассказал и о том, как этот мир был нарушен предательством зеленых! – выпалил Хафдан. – И, как видите, они не изменяют своим привычкам. – Он натянуто улыбнулся зеленым. – К счастью, в эту игру могут играть обе стороны. – Не переставая улыбаться, он поднял левую руку к уху…
– Не двигаться, – тихо произнес Ференцо.
Роджер оглянулся. Полицейский держал в руке пистолет, причем так, чтобы не было видно спецназовцам, стоящим у дальних пальм.
– Опусти руку на колено, медленно и плавно, – приказал он.
– А если нет? – Рука Хафдана повисла в воздухе, не дойдя до изуродованной шрамом щеки. – Неужели застрелишь?
– Если понадобится.
Серый пожал плечами.
– Это ничего не изменит. Вы же не думали, что я настолько глуп, чтобы явиться одному?
– Так мы договорились. – Роджер вдруг почувствовал, как бешено забилось сердце.
Нет, не может быть. Только не сейчас. Только не это.
– Я дал согласие прийти один сюда, – поправил его Хафдан. – А там, снаружи, – совершенно другое дело.
– Ну, чего вы ждете? – Александр резко взглянул на Ференцо. – Вы же видите, что он предал нас. Стреляйте.
– Погодите, – Роджер вытянул руку к Ференцо. – Хафдан, вы ведь не хотите умереть, правда?
– Умру я или нет, вам уже не остановить того, что должно случиться, – спокойно ответил серый. – Мои сыновья Берган и Ингвар наготове и знают, что делать.
– Делать что? Что вы задумали?
– Завершить сделку, которую заключил с нами Сирил и все зеленые, – гневно отчеканил Хафдан. – Мы договорились принести в жертву Меланту исходя из того, что это вернет равновесие сил и обеспечит положение, при котором ни одна из сторон не сможет начать войну с расчетом на победу. – Он кивнул в сторону стеклянной стены, через которую виднелась стоящая у причала яхта. – Теперь, конечно, понятно, почему Сирил отдал девчонку с такой готовностью. Он уже держал полный набор тузов в рукаве.
– Я не знал ничего ни о Кэтскиллзе, ни об этих воинах до сегодняшнего дня, – возмутился Сирил. – Это все Николос. – Он метнул взгляд на Александра. – Или Александр.
– В таком случае вы должны быть на моей стороне, – ответил Хафдан. – Независимо от того, чей это был заговор, фактом является то, что сейчас в тех деревьях и на яхте достаточно воинов, чтобы перебить всех серых в Нью-Йорке. Поэтому я собираюсь их уничтожить и вернуть равновесие, о котором мы договаривались.
– Вы не можете это сделать! – зарычал Александр. Но за угрозой чувствовалось отчаяние. – Ференцо, вы не позволите ему убить столько зеленых.
– Он и не убьет, – заверил Николос, холодно глядя на Хафдана. – Потому что, если он это сделает, погибнет такое же число детей серых.
Лицо Хафдана окаменело.
– Что это значит?
– Я говорю о двадцати воинах, которые уже на позициях в Квинсе и Бруклине. Скажите ему, господин следователь, – полиция видела, как они сошли с яхты.
Хафдан прорычал что-то на непонятном языке.
– Ах ты пещерный…
– Успокойтесь, – перебил Николос. – Они там не для того, чтобы убивать детей. Но все изменится в ту минуту, как от ваших рук погибнет наш первый воин.
Несколько томительных мгновений они злобно смотрели друг на друга. Затем Хафдан медленно опустил руку на колено.
– Эти воины живыми отсюда не уйдут, – тихо предупредил он. – Был договор, и этот договор будет соблюден.
– Вот и открылась правда, – проговорил Александр. – Когда серые говорят о мире, то на самом деле имеют в виду уничтожить побольше зеленых.
– Видите, в чем проблема, Роджер, – сказал Торвальд. – Старая вражда и ненависть сидят очень глубоко.
– Нет, – раздался голос Кэролайн. – Во всяком случае, так не должно быть. Ведь три поколения жили в мире. Неужели же это ничего не значит?
– Не для тех, кто прошел войну, – сказал Александр. – Не для тех, чьи дома разрушили, а семьи убили.
– Хорошо, – сказал Роджер. – Если вам так дорога ваша ненависть, оставьте ее себе. Но зачем же взваливать ее еще и на детей и внуков?
– Дети пойдут туда, куда укажут взрослые, – угрюмо заметил Хафдан. – А уж особенно дети зеленых.
