— Верно. Это говорит о том, что она не готова к покорению города, — согласился Мэт. — Кроме того, её умысел явно кроется в том, чтобы увести войско подальше от столицы, поэтому непременно позаботьтесь о том, чтобы оставить в Мараканде сильный отряд обороны. Пусть защитники встанут на стенах, а внутри города стражники пусть бдительно следят за лазутчиками-змеелюдьми. Как знать, может быть, они уже ухитрились тайком проникнуть в Мараканду. Что ещё? — Мэт пожал плечами. — Думаю, враги решили предпринять отчаянную попытку расправиться с вами, пока вы не стали слишком сильны. По всей вероятности, тот союз, ключевой фигурой в котором является Балкис, ещё не состоялся, но того и гляди состоится. Кала Нага должна попытаться уничтожить вас или умереть, пока не станет слишком поздно для неё.
— Но как она надеется одолеть нас? — спросил принц Ташиш.
— Вероятно, она располагает неким секретным оружием, на которое возлагает большие надежды. Скорее всего это оружие магическое. — Мэт нахмурился. — Я бы посоветовал оставить Балкис и Антония в городе, ваше величество, и взять в поход всех прочих чародеев.
Сердце у Балкис забилось чаще, но она постаралась проговорить как можно более сдержанно:
— Как думаешь, выстоим ли против осады, Антоний? Антоний?!
Она обернулась, обвела взглядом комнатку. Антоний исчез.
— Исчез? — переспросил Мэт. — Что значит — «исчез»? Куда он мог подеваться?
— Боюсь, он мог отправиться следом за змеечеловеком, чтобы доказать, что чего-то стоит. А этот змей подколодный может погубить его! — Балкис заломила руки, по её щекам потекли слезы. — Лорд маг, спаси его!
— Я проведу воздушную разведку, — пообещал Мэт, — но думаю, что Антонию вряд ли удастся подобраться близко к змееголовому мерзавцу — ты же помнишь, как строго твой дядя велел охранять его. Пошли, поднимемся на крышу. Стегоман не сможет прилететь во дворец.
Они с Балкис вышли на дворцовую крышу. Мэт прочёл заклинание, с помощью которого обычно вызывал Стегомана, надеясь, что не прервёт медовый месяц своего закадычного друга. В ожидании дракона маг и его ученица стали наблюдать за тем, как перед городской стеной собирается войско.
Зрелище было воистину впечатляющее. Выезжал на войну пресвитер Иоанн при полном параде. Перед ним шли не только знаменосцы, но и крестоносцы с тринадцатью тяжёлыми и высокими золотыми крестами, изукрашенными драгоценными камнями. За каждым из крестоносцев двигалась колонна воинов — тысяча кавалеристов и десять тысяч пехотинцев, не считая обоза с боеприпасами и продовольствием.
Один из пехотинцев был светловолос. Воинская форма была ему немного маловата, а говорил он с ярко выраженным южным акцентом. Он резко выделялся на фоне черноволосых и золотокожих маракандцев, но не был единственным иноземцем в войске. Сотни воинов, служивших императору, были родом из государств, являвшихся данниками императора.
— Что за камни вставлены в эти золотые кресты? — спросил молодой пехотинец у солдата, стоявшего рядом с ним. — Вид у них совсем не драгоценный.
Солдат удивлённо глянул на него и рассмеялся:
— Ты же иноземец, да и новобранец к тому же! Знай же, что в каждый из первых десяти крестов вставлено по чудесному камню, и эти камни способны творить чудеса, которые по сердцу всякому воину.
— Боевое волшебство? — проговорил Антоний и нахмурился. Конечно же, это был Антоний, твёрдо решивший защитить Мараканду и ту женщину, которую он любил всем сердцем, но которой не мог обладать. «Если я погибну, защищая её, — тем лучше, — так решил юноша, — потому что без неё мне не жить».
— Первый камень, — продолжал рассказ солдат, — способен заморозить самый воздух, а вместе с ним — вражеских воинов. Второй может так раскалить оружие наших недругов, что они вынуждены бросить его, а не то сами сгорят за считанные мгновения. Если же враги захотят использовать как оружие лёд или огонь, то третий камень расплавит лёд и остудит пламя. Четвёртый камень способен разогнать тьму на пять миль в округе, а пятый — сгустить кромешный мрак на таком же расстоянии.
— Воистину, это дивно, — проговорил Антоний, широко раскрыв глаза. — А что умеют другие камни?
— Шестой и седьмой таковы: первый из них превращает воду в молоко, а второй — в вино, и это радость для любого воина. Восьмой умножает число рыб, девятый укрощает диких зверей. Десятый, если его обрызгать горячей кровью льва, споеобен распалить такое страшное пламя, что погасить его потом можно только горячей кровью дракона. — Солдат усмехнулся. — Этот камень вставлен в тот крест, под которым в бой пойдём мы.
Антоний присмотрелся к огромному золотому кресту и озабоченно сдвинул брови.
— Но камня нет. На его месте зияет дыра.
Глава 32
— Что ты сказал? — Солдат в ужасе запрокинул голову. — Так и есть! Но кто же мог выкрасть камень? И почему до сих пор никто этого не заметил?
«Неплохие вопросы, — подумал Антоний. — Особенно последний». И самое интересное: почему именно он заметил пропажу камня, а не кто-нибудь другой? На ум юноше пришла только мысль об Источнике Молодости. Наверное, после купания в волшебном озере он обрёл необычайную зоркость. Либо это, либо на него подействовало волшебство, исходившее от Балкис. От этой мысли Антоний решительно отказался. Стоило ему подумать о Балкис — и сердце его пронзала острая боль.
— Командир! — выкрикнул солдат. — Камень! Камень, который вызывает и гасит пламя, исчез!
Поднялась тревога, и через несколько минут на место происшествия прибыл Мэт. Крест опустили. Мэт некоторое время пристально смотрел на дыру и проговорил:
— Ничего не попишешь. Камень действительно исчез.
— Но кто мог его похитить?
— Только один из тех подлых лазутчиков, о которых мы думали, — отозвался Мэт и непроизвольно обвёл взглядом шеренгу воинов. Антоний спрятался за спину другого солдата и изо всех сил натянул шлем, чтобы спрятать золотистые волосы.
Мэт вновь обратился к командиру:
— В то время, как вражеский посланник отвлёк нас, его сородич каким-то образом прокрался в сокровищницу.
— Это невероятно! — воскликнул командир. — Что же это за вор такой, если он, забравшись в царскую сокровищницу, украл один-единственный камень?
— Это был змей, которому приказали сделать именно это, — ответил Мэт.
На самом деле позднее выяснилось, что догадка Мэта оказалась верной: змей прорыл ход в сокровищницу, похитил камень, а на обратном пути ход забросал землёй. Дворцовым рабочим удалось заделать дыру более надёжно, и сделано это было поспешно — пока у воришек-людей не возникло желания этим ходом воспользоваться. А пресвитер Иоанн дал приказ с этих пор ещё более бдительно охранять сокровищницу и велел стражникам постоянно держать там мангусту.
Неожиданно послышались крики. Обернувшись, все увидели, как по равнине к городу шагают, выстроившись клином, обнажённые змеелюди. Без одежды они выглядели премерзко. Живот и грудь у них были тошнотворно-зеленого цвета, спины сплошь в пятнах, а руки и ноги казались совсем тоненькими. Следом за ними маршировали всевозможные уродцы — настолько отвратительные, что некоторые воины не выдержали, закричали и закрыли лица ладонями. Только тогда, когда младшие командиры объяснили солдатам, что от одного вида этих уродов они не обратятся в камень и не сгорят, перетрусившие пехотницы осмелились снова посмотреть на врагов.
Пресвитер Иоанн в сопровождении сотни всадников поскакал вперёд, чтобы встретить парламентёров.
Змеелюди остановились. Тот, что шёл во главе клина, оскалился и нагло высунул раздвоенный язык.
— Вот мы и снова встретились, повелитель глупцов.
— Это ты, посланник, — с каменным лицом отозвался пресвитер Иоанн. — Говори, что хотел сказать, покуда я не напустил на тебя своих воинов.
