— Короба будут наполнены лишь наполовину, — ответил Джабар. — Этот металл слишком тяжёл. В караване будет всего полдюжины слонов. Что же до количества — да, муравьи вправду за день выносят на поверхность земли так много золота. — Он отвернулся и зашагал в темноту, попутно разъясняя: — Караван весь день будет держать путь к оазису. Каждый вечер к нему будут присоединяться новые караваны. Когда их наберётся двадцать, они разойдутся в разные стороны.
Антоний спросил:
— Так значит, муравьи не нападают на ваши крепости потому, что там никогда не бывает золота?
— Никогда, — подтвердил Джафар. — Последний верблюд покидает долину на рассвете, а когда муравьи вылезают из своих нор, запах золота уже слишком далёк, и они не чувствуют его.
— Как умно придумано! — восхитилась Балкис.
Вскоре они уже довольно высоко поднялись по склрну и оставили муравьиные кучи далеко позади. Факелы, расставленные по обе стороны от тропы, осветили людей, которые, орудуя мотыгами, обрабатывали грядки.
— Так вы ещё и сами выращиваете для себя зерно и овощи? — удивилась Балкис.
Их проводник ещё не успел ответить, как вдруг из темноты послышался возглас:
— Дорогу!
Джабар, взяв Балкис и Антония за руки, отошёл в сторону. Мимо прошествовала вереница верблюдов, за ними — четыре слона. Все они были нагружены старательно перевязанными тюками с товарами.
Балкис провожала караван широко раскрытыми глазами.
— А эти золото не везут, да и идут не на север.
— Так и есть, — кивнул Джафар. — Этот караван возвращается в долину. А в тюках — солонина и живая домашняя птица, овощи и мука, одежда и прочие товары, в которых мы нуждаемся.
— Вам присылают их ваши цари? — спросила Балкис.
— Что тут такого? Ведь караван так или иначе должен вернуться за золотом, так почему бы не послать с ним припасы?
— Что же, у вас совсем не бывает свежей пищи?
— За стенами каждой крепости есть огород и сад, — ответил Джабар.
— А что за поля обрабатывают эти люди?
Как только мимо прошествовал последний слон, Джабар снова вывел юношу и девушку на дорогу.
— По ночам мы поочерёдно работаем в полях — пашем, мотыжим. Но муравьи совершают набеги на наши посевы.
— Но это же напрасный труд!
— Вовсе нет, юноша, — возразил Джабар. — Дичи в этой долине не так много, и как только сюда забредает дикое животное, муравьи пожирают его. Нет-нет, у них должна быть пища, иначе они погибнут, и тогда мы останемся без золота. А овощи и зерно их вполне устраивают. Немного мы собираем и для себя, конечно — не днём.
Антоний поёжился:
— Мне бы и в голову не пришло, что вы можете выходить на поля днём!
Они прошли ещё с милю, и Джафар вывел их на плато. Балкис оглянулась, окинула взглядом продолговатую котловину, усеянную жёлтыми огоньками.
— Похоже на волшебный, райский сад, — вырвалось у неё, — но в этом саду, таится так много опасностей!
— Для наших предков здесь и вправду было опасно, — сказал Джабар. — Но у нас есть крепости, мы хорошо знаем повадки муравьёв, и теперь не так страшно. Очень редко случается такое, что у нас гибнет человек. В больших городах намного больше людей погибает от несчастных случаев.
Балкис посмотрела на него и неуверенно улыбнулась:
— Похоже, тебе тут очень нравится.
Джабар с чувством кивнул:
— Такой дружбы, такого веселья, такой готовности поделиться последним куском хлеба я не встречал нигде. Быть может, все это рождено извечным осознанием опасности, поджидающей за крепостными стенами. Но даже если так и есть, то от этого наша дружба и готовность к взаимовыручке только сильнее. — Он лучисто улыбнулся Балкис. — Это славная жизнь, девушка. Если вы устанете от зависти и подлости большого мира, вспомните о нас.
— Непременно, — пообещала Балкис, а Антоний согласно кивнул.
Судя по расположению звёзд, наступила полночь, когда Балкис и Антоний добрались до следующей долины. Юноша нахмурился, всматриваясь в глубину скалистого ущелья. Посередине тянулась узкая полоска зелени, в лунном свете казавшаяся почти чёрной.
— Видимо, река уходит под землю, — заключил Антоний, — а потом здесь вновь вытекает на поверхность.
Балкис кивнула:
— Думаю, это произошло тысячу лет назад, и эти долины и ущелья созданы рекой.
— Если так, — проговорил Антоний, — то когда-то это была воистину могучая река — ведь её долины не меньше мили в ширину.
— Быть может, она и до сих пор широко разливается, когда в горах идут сильные дожди, — сказала Балкис и указала вниз, на сломанные ветви деревьев и вырванные с корнем кусты. — Как бы иначе сюда нанесло столько мусора?
— Верно подмечено, — согласился Антоний. — Вряд ли столь ранней весной мы услышим гром, но если услышим, давай поскорее заберёмся повыше.
— Но если услышим, — уточнила Балкис. — А покуда никакого грома нет, я бы предпочла идти поблизости от воды, раз уж есть такая возможность.
Антоний согласился с ней, и они стали спускаться в ущелье. Луна вершила свой путь по ночному небу. Путники не нашли дороги — только оленью тропу, и в результате путь до дна ущелья занял у них целых два часа.
— Странно, что сюда почти не заглядывают люди, — проговорил Антоний, но, оглянувшись назад, увидел голые ветви дубов и осин, между которыми просвечивали звезды, и неприязненно поёжился.
— По ночам люди опасаются духов, — негромко вымолвила Балкис. — Но только люди. Звери, проложившие эту тропу, духов не боятся.
Вдалеке заухала сова. Через несколько минут до спутников донёсся предсмертный писк какого-то зверька. Антоний недовольно покачал головой:
— Пожалуй, нам бы лучше развести костёр. Думаю, дальше лучше идти при свете дня.
— Ты боишься того, чего не видишь? — чуть насмешливо спросила Балкис.
— Именно так, — нисколько не смутившись, ответил Антоний. — Того, что я не вижу, я боюсь гораздо больше того, что вижу.
Его честность обезоружила Балкис, и ей стало стыдно. Они ещё немного прошли по берегу реки под облетевшими, голыми деревьями. Балкис стало зябко, она плотнее закуталась в плащ. Она не спорила: ветви без листвы и беззвучное течение тёмных речных вод пугали. Девушка старательно успокаивала себя тем, что днём все будет выглядеть не так страшно. Но вновь впереди послышался вой, а потом — вскрик. Балкис поёжилась. «Просто мне холодно», — думала она, стараясь заставить себя поверить в это.
А потом она расслышала другие звуки.
Поначалу они доносились еле слышно, издалека, но она сразу распознала их — то били боевые барабаны. Их стук звучал в такт с шагами людей — все ближе и ближе, спереди, и громкость барабанного боя быстро нарастала.
Антоний в отчаянии огляделся по сторонам:
— Где же нам спрятаться?
Вдали пропела труба. С другой стороны ущелья ей ответила другая — иным напевом.
— Почему эти люди вышли в поход посреди ночи? — воскликнул Антоний.
— Если они намеревались застигнуть врагов врасплох, это у них не получилось, — пробормотала Балкис.
Звуки перестати приближаться. Они слышались довольно далеко, но вскоре к ним примешались крики,
