Больше он ничего не успел сказать. Неизвестный выстрелил в упор сквозь карман своего пиджака.
ГЛАВА XXII
«МАДАМ ПОХИТИЛИ!»
– Жаль! – сказал месье Венс. – Жаль, месье Воглер, что вы не разрешили мне арестовать их! Сантер был бы сейчас жив, а Перлонжур – в наших руках…
– Что делать? – простонал судебный следователь. – Что делать, Венс? Моей карьере теперь конец! Вашей, конечно, тоже, но вам-то это ведь все равно.
– Ошибаетесь… Мне это далеко не безразлично, все вокруг будут говорить, что по моей вине погибло пять человек.
– Но тут нет вашей вины! Я-то знаю, что вы ни в чем не виноваты! Что вы могли еще сделать?.. А мне, вы правы, мне следовало сразу же, как только вы об этом сказали, подписать два ордера на арест, один – на имя Сантера, другой – на имя Перлонжура… А теперь…
Энциклопедический месье Воглер, как именовала его Асунсьон, уныло опустил голову.
– Вы, конечно, понятия не имеете, где скрывается Перлонжур? – спросил он спустя некоторое время.
– Понятия не имею… Но его поисками занимаются Анри, Вальтер и Кардо.
– Нет ни одной газеты, где бы не говорилось, что он убийца… Что будем делать?
– Я только что телеграфировал капитану «Аквитании», – сказал месье Венс бесстрастным тоном. – От его ответа многое зависит.
Он подчеркнул слово «многое».
– Но ему ведь придется всерьез заняться вашим вопросом. На это уйдет еще какое-то время.
Вернувшись к себе в кабинет, месье Венс рухнул в кресло и, закурив сигарету, попытался уточнить свою мысль. Мысль, на первый взгляд абсурдную… Ему вспомнилось, как совсем недавно он говорил Сантеру, что обнаружил множество интересных деталей, но что все они, казалось, еще больше запутывали дело. Он тогда добавил, что тем не менее нисколько не сомневается, что в конечном счете они в один прекрасный день помогут установить истину. И теперь этот день настал, тот самый день, когда, собрав все детали воедино, инспектору предстояло докопаться до сути.
«Боже милостивый, только бы пришел наконец ответ от капитана „Аквитании“!»
Пробило три часа, затем четыре. Месье Венс не шелохнулся. Он положил руки на стол, а голову – на руки. Казалось, он спал. Но вот он очнулся, придвинул к себе лист бумаги и сделал торопливый набросок. Потом долго размышлял над этим наброском и в конце концов, скомкав бумагу, сделал из нее шарик и бросил в корзинку.
В дверь постучали, и в кабинет вошел дежурный.
– Там женщина, она очень просит принять ее…
– Женщина? А имя свое она вам назвала?
– Нет. Сказала только, что служит у дамы, которую господин инспектор хорошо знает, и что ей необходимо сейчас же поговорить с господином инспектором… Она, похоже, совсем не в себе.
– Приведите ее.
Минуту спустя в кабинет вошла женщина средних лет. Месье Венс тотчас узнал ее: то была горничная Асунсьон. Сразу было видно, что она очень взволнована, и первое, что она сказала, это: «Мадам похитили!»
– Неужели! – молвил месье Венс с нарочитым сомнением в голосе, что обычно толкало бесхитростных людей на скорые и откровенные признания.
– Да, месье! – воскликнула посетительница, упав на стул, жалобно скрипнувший под ее тяжестью. – Я сказала все, как есть… Мадам похитили… Бедняжка, она вышла вчера вечером сразу после ужина… «Пойду прогуляюсь немного, Мария», – сказала она мне… А потом, вижу, возвращается примерно в половине одиннадцатого с каким-то господином… И такая бледная, просто как мертвец…
– А господин, как он выглядел?
– Этого я не могу вам сказать… О, сами понимаете, не потому, что не глядела на него… Он был высокий, это точно, в шляпе и в очках… И еще шарф… Но вот сказать, какой он, красивый или безобразный, я бы не смогла… Он почти все время поворачивался ко мне спиной, я так думаю, пожалуй, что и нарочно… Ну а я все стояла и смотрела, тут мадам и говорит: «Оставьте нас, Мария…» Она была так расстроена, сама не своя, я даже спросила, не надо ли ей чего… «Ничего не надо, – сказала она мне, – оставьте нас…» Тут я пошла к себе на кухню, а дверь-то, само собой, оставила открытой… И все время слышала, как они спорили, у мужчины голос суровый, жесткий, а бедная мадам вроде как жаловалась или даже умоляла… У меня сердце все переворачивалось, только не могла же я оставаться там всю ночь… Я пошла спать, но, само собой, не могла сомкнуть глаз… Нечасто мадам принимает мужчин, а ведь такая красивая, и первое-то время я очень удивлялась… А этого я ни разу не видела, он мне показался противным типом… Мужчина, который прячет лицо, дарованное ему самим Господом Богом, чего уж тут хорошего… И вот, пока я там изводилась, места себе не находила, слышу, дверь закрывается, а потом – голоса на лестнице, и снова дверь хлопает… «Входная, на улицу», – подумала я… Тут я встаю, открываю окно и высовываюсь… И что же я вижу?.. Мадам и этот мужчина переходят улицу… Он ее за руку держит, как будто тащит… Потом, вижу, в такси садятся… Я уж не знала, что и подумать… Мадам ушла посреди ночи, можно сказать, с неизвестным… Всю ночь я не могла заснуть, так-то вот…
Месье Венс изо всех сил сдерживал себя, остерегаясь прервать рассказ доброй женщины. Он по опыту знал, что прибывать таких людей не распространяться попусту и говорить короче – только время терять.
– Сегодня утром я, как обычно, поднимаюсь в комнату мадам с завтраком… Стучу: никакого ответа… Снова стучу: опять никакого ответа… Делать нечего, я вошла… Мадам в комнате не было, и кровать была не разобрана… Вы, конечно, понимаете, мне совсем не понравилось, что она, как бы вам сказать, ну, в общем, не ночевала дома: мадам такая хорошая, порядочная… Ничего, думаю, придет и наверняка все
