Глава 46
Уидмер
Суббота для меня день отдыха. Воскресенье — день умиротворения. В субботу мы с Принсиллой ничего не делали, вечером сходили в кино на ранний сеанс. После разбудившего меня звонка Джорджа я не стал ложиться в постель и решил поработать в саду. Сейчас облачусь в джинсы и футболку, подумал я, и пересажу, наконец, азалию, бурно разросшуюся у мраморного фонтана. Но перед тем как умыться, выглянул в окно. Шел дождь. Дорогой Бог, у Тебя была целая неделя, чтобы полить лужок, но в мудрости своей Ты приберег это занятие на воскресенье. На какие только уловки не идешь Ты ради того, чтобы собрать в церкви хоть несколько прихожан.
Намылившись и встав под душ, я подумал, а почему бы не выйти с мылом на улицу и не помыться под дождем? Все равно никто не увидит. Я не находил в этом ничего странного. Наоборот, как-то неестественно стоять под душем, когда на улице шел дождь. Что определило охватившую меня умиротворенность? Воскресенье? Или Франсина, уехавшая вечером с приличным молодым человеком? Или сообщение Томасси о том, что Козлак согласился признать себя виновным и судебного процесса, которого я ждал с содроганием, не будет? Я заварил кашу телефонным звонком. Теперь можно было ставить жирную точку. Жаль, что я не мог написать балладу, может, песню, о происшедшем.
— Ты пел в душе, — заметила Принсилла.
— Неужели? Что-то не припомню.
— Кто тебе звонил в такую рань?
— Джордж Томасси. Разыскивал Франсину, — я растирался полотенцем, гадая, возбуждается ли Принсилла, как и я, когда смотрю на нее, завернувшуюся в банное полотенце.
Франсина позвонила еще до полудня. Чувствовалось, что она расстроена.
— Тебе бы веселиться, — укорил я ее. — Разве ты не рада, что суда не будет? Между прочим, Томасси тебя нашел?
В трубке послышались всхлипывания. Я не понял, почему мой вопрос вызвал слезы, а потому пригласил ее приехать к нам.
Принсилла налила всем чай.
— Чертов дождь испортил мне день, — я недовольно посмотрел в окно. — Я-то хотел поработать в саду, — однако, Франсину, похоже, не занимал разговор ни о чем. — Что случилось, Франсина?
— Похоже, я загубила свою жизнь.
— Хочешь поговорить об этом?
— Да и нет.
— Ты хоть довольна тем, что Козлак сядет в тюрьму? Ты же этого добивалась, не так ли?
— Я не думала о том, что может случиться после того, как он выйдет из тюрьмы. Я не могу жить в той же квартире, ожидая, пока его освободят. Мне придется переехать в другой штат? Сменить фамилию? Я решила делать карьеру на радио, но тогда меня будут знать все.
— Наказание образумит Козлака, — я попытался успокоить ее.
— Ты шутишь? — воскликнула она. — Он же чокнутый! И наверняка постарается отомстить!
Я-то думал, что все кончено. А по всему выходило, что нет.
— Все должно идти по порядку. Первым делом Томасси должен помочь тебе расторгнуть договор об аренде квартиры.
— Я думала, это невозможно.
— Для хорошего адвоката не существует контракта, который нельзя расторгнуть. Я поговорю с твоим приятелем.
— Наверное, будет лучше, если вы все узнаете. Джордж и я… больше не друзья.
Я с трудом скрыл охватившую меня радость.
— Он по-прежнему твой адвокат.
— Не уверена.
— Я с ним переговорю. А теперь выпей еще чашку чая.
Да, надо будет подумать.
Глава 47
Козлак
Я знал одного парня, который сидел в тюрьме за угон автомобилей. Он заскочил ко мне прошлой зимой, когда его постоянный скупщик краденого свалился с гриппом, чтобы узнать, не смогу ли я быстренько пристроить «бьюик». Он-то и сказал мне, когда привыкаешь, она ничуть не хуже любого другого места.
— Но там же не дают делать того, что ты хочешь, — возразил я.
Он расхохотался, словно я сморозил какую-то глупость.
Так вот, худшим оказалось другое: тут заставляли делать то, чего ты не хочешь. Я написал Мэри: «Скажи Брейди, насильники не пользуются почетом среди заключенных».
Когда я спросил парня с «бьюиком» насчет секса, он лишь пожал плечами.
— Тебе не отрежут руку.
Должно быть, он знал, что к чему. Но не хотел говорить, полагая, что такое можно узнать лишь на собственном опыте.
Последний день пребывания Гарри на свободе стал самым худшим. Я подумала, что мы должны вывести детей в парк, вы понимаете, погулять, пообщаться с природой, попрощаться. Я заранее предупредила его, что нельзя говорить детям правду, надо сказать, что он уезжает в деловую поездку и будет какое-то время отсутствовать. Дети знают от своих друзей, что такие поездки для взрослых — обычное дело, так что вопросов у них не будет.
Так мы и оказались в парке с Майком и маленькой Мэри. Гарри сидит на скамье, дети стоят перед ним. Он притягивает детей поближе. Я собираюсь отвернуться, как бы не участвуя в их разговоре, и Гарри говорит: «Я вам хочу кое-что сказать».
Вы же знаете, какие теперь дети. На их лицах отражается недоумение. Что особенного в словах отца? Им постоянно что-то говорят.
— Слушайте внимательно, — добавляет Гарри.
Майк — ребенок непоседливый, ему хочется убежать, но Гарри крепко сжимает его руку.
— Мне больно, — верещит Майк.
— Извини, — Гарри отпускает его руку. — Послушайте, дети, я уезжаю в деловую поездку.
Он переводит взгляд с одного ребенка на другого, ожидая хоть какой-то реакции.
— Меня долго не будет. Скажите хоть что-нибудь.
— До свидания, — говорит Майк и убегает поиграть.
— А ты что-нибудь скажешь? — обращается Гарри к маленькой Мэри.
Та лишь открывает и закрывает ладошку, как бы прощаясь, и все.
Потом мы завозим детей к моей матери, потому что я решила, что Гарри захочет побыть со мной наедине. Последняя возможность, и все такое.
Когда мы поднимались по лестнице, на площадке второго этажа я подумала, что наша семья не рухнула, если бы не эта Уидмер. Я не раз видела ее, с торчащими сквозь блузку, как у шлюхи, сосками. Неужели она ожидала чего-то другого?
— Послушай, ты бы мог выиграть этот процесс, — говорю я Гарри, когда за нами закрылась дверь нашей квартиры.
— С чего ты это взяла?
