— Да.
— И мы еще не приблизились к решению проблемы токсичности.
— Да.
— Но я хочу сказать, что даже один ответ — уже хорошо. Но никакой гарантии успеха всего курса.
— Конечно, нет. Я понимаю.
Что-то происходит. Неужели Шейн недоволен?
Вдруг Шейн улыбнулся и развел руками.
— Поздравляю, Логан. Сказать по правде, я уже начинал опасаться, что ты меня подведешь.
Логан рассмеялся.
— Да, я так и подумал. Никогда не подведу. Не будет такого.
— Это убьет сволочь Стиллмана. Сразит наповал. — Шейн прямо-таки раскудахтался. — Ты подумал о том, как запустить такую новость?
Логан пожал плечами.
— Да нет, мне и в голову не приходило.
— Ну ладно, хорошо. Оставь это мне. — Он потер руки. — Запустим как слух. Ну, знаешь, вроде того, что получены какие-то результаты по соединению Q. Что-то в этом роде. Потом, дня через два-три, пускай просочатся какие-то крохи. Пусть все пострадают, помучаются.
— Может, все-таки немного подождать? Повнимательнее понаблюдать за миссис Роум? И посмотрим, как другие пациенты?
Шейн серьезно кивнул. Он был похож на кота, сожравшего целое гнездо канареек.
— Знаешь, я уверен, что ты увидишь результаты и у других теток.
— Правда? — Логан подскочил. — Почему?
— Ты ведь в последнее время не заходил к своим крольчатам? Слишком был занят, изображая большого человека в амбулаторной клинике.
— К кроликам? Да, со вчерашнего утра, после того как дал им вторую дозу.
— А лучше бы зайти. А?
Через некоторое время Шейн уже вел Логана вниз по лестнице к лифтам.
Едва переступив порог вивария, Логан заметил перемены. По крайней мере, половина животных выглядела здоровее, мех не такой свалявшийся, как в прошлый раз. Зверьки чувствовали себя увереннее и энергичнее. Но, только подойдя к клеткам, он увидел, как значительны перемены. Почти на всех животных опухоли заметно уменьшились.
— Бог мой! — воскликнул Логан. — Посмотрите-ка на них!
— Да, у них такой вид, что почти можно есть.
— Так быстро! Всего через четыре дня…
Шейн кивнул.
— Хочешь знать, что я думаю? Я думаю, что ваши с подружкой игры вокруг этой молекулы привели к чему-то весьма интересному: вы не изменили сути действия соединения Q, но существенно усилили его эффективность.
— Иными словами…
— У меня предчувствие, что вы добьетесь большего от соединения Q.
— Почему? Откуда такая уверенность?
— Эта штуковина, которую вы создали, как вы ее называете?
— Соединение Q-лайт.
— Ну и умная же ты шельма, а Логан? — Шейн улыбнулся. — Видимо, этот ваш новый состав усваивается организмом не так быстро, как соединение Q, но это означает, что и действует он дольше.
— То есть мы можем ожидать еще большей эффективности?
Шейн взглянул на него с привычным пренебрежением.
— Откуда мне знать, черт возьми? Мы имеем дело с людьми, а не с грызунами. — Он помолчал. — Но бьюсь об заклад: то, что вы получили, это не предел.
Логан долго смотрел на кроликов.
— Этого уже достаточно, — вымолвил он наконец.
Прошло чуть больше недели, и появился еще один результат. На этот раз его обнаружил Рестон. Вернувшись в группу и желая наверстать упущенное, он старался сам осмотреть каждого пациента, приходившего на регулярные обследования, надеясь приобщиться к успеху.
По иронии судьбы, именно Ханна Дитц, которую из-за токсикоза Рестон настаивал убрать с курса, оказалась его «счастливым случаем». И, поскольку Рестон не знал точно, известно ли ей что-либо о его прежних намерениях, он сперва готов был уступить Ханну любому из коллег. Но больная его тепло приветствовала, и он ободрился.
— Доктор Рестон, мы так давно не виделись.
Он улыбнулся.
— Не беспокойтесь, миссис Дитц. Я следил за каждым вашим шагом, и, насколько я понимаю, вам удалось усмирить ваши десны…
— Да-да. Больше не было кровотечения, слава Богу. — Она закивала. — Мой Фил такой хороший человек. Знаете, он мне все время твердит: «Мы справились с одним, справимся и с другим».
— Это очень важно, — солидно сказал Рестон. — И врачи, которые говорят, что настрой пациента ничего не значит, совершенно не правы.
— Да, я знаю. — Она улыбнулась. — Плохо только то, что другое, с чем надо справиться, — рак.
Случай Дитц отличался от других на курсе. Ее опухоль поддавалась пальпированию — гроздь твердых образований размером пять на четыре сантиметра. И эта опухоль легко прощупывалась. Поэтому сразу же, когда Рестон начал пальпировать, он поразился произошедшей перемене. Дело было не в том, что опухоль уменьшилась, она стала эластичной и как бы проросла в окружающие ткани, ее края не прощупывались.
Рестон даже не пытался скрыть свое возбуждение.
— Миссис Дитц! — объявил он. — Я думаю, у меня для вас потрясающая новость! Похоже, ваша опухоль почти исчезла.
Привыкшая к эмоциональной сдержанности, миссис Дитц не сразу прореагировала.
— Правда? — Это было единственное, что она отважилась спросить.
Он горячо закивал.
— Клянусь Богом, я едва могу прощупать эту сволочь! Простите этот мой французский…
Она засмеялась.
— В данный момент я ничего не имею против вашего французского, молодой человек.
— Хотите позвать своего друга? Как его зовут?
— Фил. Да, я бы очень хотела.
— Ну, буквально на минуточку, сообщите ему новость.
— Ей лучше? — спросил Фил с сомнением. — Так, да?
Рестон поколебался.
— Давайте скажем так: сегодня ей гораздо лучше, чем вчера.
Сейчас, когда первый порыв эйфории прошел, он упрекнул себя — не надо было с такой определенностью формулировать вывод. Потому что диагноз с помощью пальпации может оказаться неточным. До получения солидных подтверждающих данных все это лишь медицинские предположения.
— Слушайте, Фил, боюсь, сейчас вам придется нас оставить. Мы намерены провести анализы.
— Это долго?
— Нет, совсем нет. Может быть, минут сорок пять. — И Рестон начал подталкивать Фила к двери. — И пока никому не рассказывайте. Ладно?
— А почему?
— Это несколько преждевременно. И не в интересах Ханны. Ну а теперь, — сказал Рестон, закрывая