И потратила несколько драгоценных моментов на то, чтобы нахмуриться и покачать головой. Этот дом определенно нуждается в модернизации сигнальных устройств.
Легко ей дался сегодняшний взлом или нет, но нервы немного успокоились. Раздражение, накопившееся за два последних дня, проведенных в вежливых разговорах с людьми, беззастенчиво пялившимися на ее грудь, сразу улеглось.
Напевая себе под нос, она сняла перчатки и направилась в верхний офис, чтобы добыть диетколу из холодильника, но на полпути застыла как вкопанная.
В комнате сидела куча народу: женщины и мужчины в строгих деловых костюмах. Все внимательно слушали человека, стоявшего в центре. Заслышав шаги, они дружно, как в мультике, повернулись к двери.
Черт, черт, черт!
– Привет, – выдавила она. – Извините. Ошиблась дверью.
И, пятясь, поспешно выскочила за порог и прикрыла дверь. И почти успела спуститься вниз, как дверь снова открылась.
– Саманта, немедленно остановись.
– Прости.
Саманта повернулась лицом к хозяину дома.
– Ты сказал, что сидишь в своем проклятом офисе.
Ричард Аддисон. Британский миллиардер, бизнесмен, коллекционер, филантроп, тело, как у профессионального игрока в американский футбол, глаза синее сапфиров. И даже пять месяцев спустя он, похоже, питал неистребимую страсть к одной бывшей воровке. Дьявол бы все это побрал!
– А ты сказала, что отправилась по магазинам.
Он спустился по лестнице и бесцеремонно положил руку на живот Сэм, вернее, на спрятанную там одежду.
– Что-то ты потолстела с нашей последней встречи.
Господи, он еще считает ее привлекательной даже с таким горбом спереди!
– Я пообедала бургером.
– И заодно, как Годзилла, сожрала несколько небоскребов.
– Ха-ха-ха. Это мое платье и туфли. – Она подняла блузон и вытащила сверток с одеждой. – Видишь, я не солгала. Ходила по магазинам.
– И действительно купила красное платье.
– Ты сам предложил. Но вот что ты делаешь здесь, если должен сидеть в офисе?
– Я и был в офисе, – парировал он, вешая пакет с покупками на перила. – К тому же мы только вчера прилетели.
Саманта недовольно поджала губы.
– Вот видишь? Ты сказал: «Мы потихоньку, как церковные мыши, выскользнем из аэропорта и проведем в Нью-Йорке пару спокойных дней», – прошипела она, изображая британский акцент и краем глаза подмечая, как смешливо дернулись его чувственные губы.
– Да-да, прости, пожалуйста. Оказалось, что половина Нью-Йорка решила сегодня навестить меня и поздравить с возвращением. Секретарь окончательно выбилась из сил, и я вполне ее понимаю. Нелегко отсеивать звонки, когда все – от Трампа до Джулиани и от Блумберга до Джорджа Стайнбреннера – торопятся связаться со мной.
– Сам виноват. Нечего быть таким красивым, богатым и знаменитым, – ухмыльнулась Саманта. – Только не пытайся отменить ужин и сегодняшний аукцион.
– Каким образом ты узнала, куда мы едем?
Саманта еще шире улыбнулась:
– Бен спросил, в какое время подать лимузин. Я вытянула из него всю правду.
– Гнусная шпионка.
– Да, я такая.
– Значит, наденешь это платье?
– А иначе с чего бы мне его покупать?
Рик подступил ближе, обнял ее за талию и притянул к себе.
– Что же, все мне на пользу. Пока все будут глазеть на тебя, никто не вздумает торговаться за картины.
– Ничего подобного. На вечерние аукционы «Сотбис» все одеваются, как на бал.
– Но до тебя им далеко.
Он поцеловал ее, нежно и медленно. Колени Саманты разом подогнулись.
– Скажи, что ты знаешь о вечерних аукционах «Сотбиз».
– Я там не бывала вот уже три года. Если намекаешь именно на это.
