– О-о, как неприлично!
Стоуни красноречиво закатил глаза, но Сэм показала ему язык.
– Не можешь хотя бы намекнуть?
– Нет. Буду дома после шести.
– Постараюсь вернуться к этому времени.
– Я люблю тебя, янк.
– Я тоже, брит.
Ока отключила телефон.
– Что ты скажешь ему, Сэм?
Стоуни наконец перестал притворяться, что ест салат, и отодвинул тарелку.
– Что бы там ни затеял Мартин, но если он предпочел впутать Аддисона, дело плохо.
– Это верно. – Она перевела дыхание. – Не знаю, что скажу ему. «Прости, мой папаша снова в деле, и он хочет обчистить тебя до нитки»? Звучит не слишком обнадеживающе. Нужно подумать. Ты можешь задержаться в городе?
– Я никуда не еду, солнышко. Но ты будь осторожна, или к тому времени, как рассеется пороховой дым, на ногах, вполне возможно, останусь один я.
– Знаю, – пробормотала она, бросая остатки пиццы в ближайшую мусорную корзину. – Теперь мне нужно купить что-то шикарное, чтобы Рик не заподозрил меня в коварных планах.
– Я сам позабочусь об этом, Уайлдер, – сказал Ричард, жестом отпуская дворецкого.
– Прекрасно, сэр. Вилсо говорит, что ужин будет готов через двадцать минут, – кивнул дворецкий и направился на кухню. Ричард снова выглянул в окно. Саманта протянула водителю такси несколько банкнот, после чего выпрямилась, подняла пакет от «Бдумингдейла» и направилась к крыльцу. Бывшая воровка, нынешняя подозреваемая в краже, она заставляла его сердце биться так же сильно, как пять месяцев назад, когда свалилась с потолка и предложила деловое партнерство.
– Добрый вечер, – сказал он, открывая дверь.
– Что у тебя есть для меня? – спросила она, притягивая к себе его голову свободной рукой и впиваясь в губы свирепым поцелуем.
Разума в нем осталось ровно настолько, чтобы, не прерывая поцелуя, закрыть и запереть дверь. Правда, для большинства ее знакомых запоры особого значения не имели. Он прижал ее к двери, отнял пакет с покупками и уронил на пол. Она немедленно схватилась за его ремень и расстегнула молнию.
– И что все это значит? – застонал он, когда она стала мять и гладить то, что скрывала ширинка джинсов.
– Я хочу тебя.
Ее рука все еще была в его джинсах, когда они ввалились в переднюю гостиную. Ричард захлопнул дверь ногой, и они, перекатившись через диван, свалились на пол.
– Сбавь скорость, милая, – задыхаясь, попросил он, когда она стянула с него джинсы и толкнула на спину. – Я никуда не денусь.
– Не желаю сбавлять скорость.
Извиваясь, она расстегнула свои слаксы и пинком отшвырнула в сторону. За ними последовали узкие голубые трусики, и Сэм с протяжным вздохом-стоном опустилась на него. Подняв голову, тяжело дыша, Рик наблюдал, как его «петушок» исчезает, дюйм за дюймом, в тугом горячем жерле. Что бы там она ни творила, он спорить не собирается.
Она поднималась и опускалась на нем, жестко и быстро. Борясь за крохотную долю контроля, Ричард сунул руки ей под блузку и стал ласкать задорно торчащие груди. Подхватив ритм, он скоро ощутил, что она кончает, и стал врезаться в нее. Наконец он, зарычав, тоже обмяк.
Саманта упала ему на грудь и снова стала целовать.
– Я совершенно потеряла всякий стыд, верно? – пропыхтела она, прильнув к нему.
– Верно, но это так здорово, – прошептал он, обнимая ее.
Сэм не слишком любила крепкие объятия, когда она хотя бы на минуту, но оказывалась в плену, и в эту секунду ее отчаянная страсть насмерть перепугала Рика. Она долго лежала так, прижимаясь щекой к его груди, словно слушая стук сердца.
– И я ничуть не возражаю, – тихо пробормотал он, боясь прервать внезапно возникшую близость, но обеспокоенный настолько, что посмел спросить: – Что-то мучит тебя, Сэм?
Она затаила дыхание, но только на мгновение. И медленно кивнула, упершись лбом ему в грудь.
Иисусе.
Значит, все хуже некуда. Решая, насколько можно на нее надавить и как она отреагирует, Рик задумал лестью и уговорами вызвать ее на откровенность.
– Ты не больна?
– Нет, – пробормотала она прямо ему в рубашку. Уже неплохо.
– Я тоже не болен, верно?
– Верно.
