– Мы наскоро обсудили эти планы, – признал Кавано.
– Мне также донесли, что вы говорили об оружии, именуемом «Цирцея».
У Кавано сердце сжалось в комок от предчувствия скорой смерти. Ну конечно – вот ради чего все и затевалось. Яхромеи знали, что он и Колхин подозревают их в намерении похитить «Цирцею»… и потому никто не позволит, чтобы хоть слушок о подобных намерениях достиг Содружества.
– Разве? – пересохшими губами вымолвил Кавано. – Я что-то не припоминаю.
Несколько секунд Кливересса сидела, уставив на него немигающий взгляд. Кавано смотрел на нее, слушая, как пульсирует кровь в жилах, и сожалея, что не умеет угадывать по лицам яхромеев их чувства. А может быть, это даже и к лучшему. Как бы это ни произошло – неожиданный прыжок и смертоносный оскал острых зубов, угрюмый и безмолвный путь в комнату казней, или что-нибудь другое – конец будет один и тот же.
Кливересса резким движением поднялась на ноги. Кавано вжался в спинку кресла, приготовившись все же дать отпор.
– Вот что я скажу вам, лорд Кавано, – произнесла си Ятур. – Мы не желаем молча стоять в стороне и не позволим вам убить наших детей, как вы это сделали с паолийскими. Если вы примените «Цирцею», то мы будем сражаться с вами до тех пор, пока жив хоть один воин-яхромей. Передайте это правительству Севкоора.
Она снова села и повернула голову профилем к Кавано.
– Ваши люди улетают, – сообщила она, взяв планшет со стола перед ее креслом. – Вы вольны улететь вместе с ними.
Кавано нахмурился, глядя на Кливерессу. Сердце его по-прежнему билось учащенно, на висках выступили капли пота. Кажется, что-то здесь пошло не по сценарию. Разве что яхромеи набросятся, как только он выйдет из комнаты… но подобные поступки совсем не в обычаях яхромеев.
– Прошу прощения, – осторожно сказал он, – но мне кажется, я чего-то недопонял…
Кливересса вновь обратила на него взор:
– Мои слова достаточно ясны. Если правительство Севкоора применит «Цирцею» против яхромеев, то оно дорого за это заплатит.
Кавано покачал головой:
– Извините, но я по-прежнему не понимаю. Севкоор не собирается применять «Цирцею» против яхромеев.
Если мы и используем это оружие, то только против завоевателей.
Кливересса с подозрением посмотрела на него:
– Но вы говорили о «Цирцее» с воином Колхином.
– Да, мы говорили о ней, – признал Кавано, не отводя глаз. Он понимал, что это может быть подвохом: из него окольными путями вытянут все, что он знает или подозревает о намерениях яхромеев в отношении грозного оружия. Но на сей раз инстинкт политика сработал с опозданием… и к тому же, насколько Кавано мог судить, лицо и манера поведения Кливерессы выражали не агрессию и не триумф, а страх. – Но мы не обсуждали вопрос применения этого оружия Севкоором. Мы оценивали возможность того, что яхромеи могли… создать свою «Цирцею».
Зрачки Кливерессы расширились – у яхромеев это было явным признаком потрясения.
– Яхромеи никогда не стали бы иметь дело с таким оружием, – твердо произнесла она. – Какая извращенная логика заставила вас прийти к подобной мысли?
– Мы видели приготовления в том лесу, – качнул головой назад Кавано. – И мы нашли ваш стратегический план. И, судя по всему, вам не хватит огневой мощи, чтобы уничтожить мрашанцев. Разве что у вас есть оружие, подобное «Цирцее».
Си Ятур по-прежнему смотрела на него, ее зрачки опять сузились.
– Так значит, вот каково ваше мнение о яхромеях? – мягко спросила она. – Ваше личное мнение, лорд Стюарт Кавано? Вы считаете, что мы способны желать полного уничтожения иной расы разумных существ?
– Но ведь они ваши враги, – напомнил Кавано, внезапно почувствовав себя весьма неуютно. Выражение глаз Кливерессы не сулило ему ничего хорошего… и хуже всего было то, что она права. Он прямо обвинил ее и ее народ в том, что они планируют геноцид. Это страшное оскорбление для любой разумной расы, и еще страшнее оно от того, что брошено без малейших на то оснований. Без каких-либо доказательств или хотя бы логических умозаключений. – Судя по моему опыту, враждующие народы часто стремятся полностью уничтожить друг друга, – неуверенно добавил он.
– Вот она, пресловутая человеческая гордыня, – промолвила Кливересса по-прежнему мягко. – Столь человеческая гордыня. И вы действительно верите, что Вселенную можно постичь, глядя на нее через призму вашего опыта и знания? И то, во что вы, люди, предпочитаете верить, является непререкаемой истиной на все времена и для всех народов?
– Я допускаю, что некоторые люди ведут себя именно так, – признал Кавано. – Но себя к ним не отношу. Скажите, в чем именно я заблуждаюсь?
– Вы приходите к тем же предположениям, что и все люди, – ответила Кливересса, отодвигая планшет. – Видите боевую технику у яхромеев и не видите такой же техники у мрашанцев. Из этого вы делаете вывод, что яхромеи жаждут войны и разрушения.
– А вы этого не хотите?
– Не хотим. Так же, как не хотели, чтобы люди явились на Каммис. Тогда, как и сейчас, мы желали всего лишь не допустить уничтожения, которое несли нам мрашанцы.
Мрашанцы несли уничтожение?
