наполнена.
Клнн-даван-а вывела прибор из кокона, размышляя о словах Бкар-отпо. Но ведь он еще очень юн, а юным людям свойственно бунтовать.
В любом случае ее не интересовала психология этого юноши. Ее интересовали лишь превращения чигов. В течение этого лейтарка ей предстояло провести еще одиннадцать исследований ткани.
Глава 8
Рейлкар Тирр-джилаша направлялся в сторону Клиффсайд Дейла, путь к которому лежал по долине, проходящей вдоль реки Кее'мисс'ло и ведущей к территории клана Гхуу'рр. Когда-то учась в школе, Тирр-джилаш проехался по этой дороге от начала до конца только ради интереса. Он покрыл девяносто пять таустрайдов, добравшись до маленького городка Фрр.
Когда рейлкар прибыл в пункт назначения, солнце уже клонилось к закату. Отец сказал, что мать живет на ферме, находящейся на расстоянии двух таустрайдов к югу от города. Там у нее маленький домик красноватого цвета, возле которого растет большое дерево вимис.
Разумеется, сам Тирр'т-рокик никогда не видел этого. Ридз Виллидж находился на расстоянии ста пятидесяти таустрайдеров от алтаря семьи Тирр'т-рокик. Чем больше Тирр-джилаш размышлял об этом факте, тем более это сбивало его с толку. Почему его мать забралась в такую глушь? Ему не нравилось принятое ею решение. К тому времени, когда он достиг дома матери, уже стемнело. Дом стоял в уединенном месте и был точно таким, каким описал его отец. Он подошел к двери и постучался.
— Здравствуй, мой сын.
Тирр-джилаш вздрогнул и посмотрел влево, откуда раздался голос. Его мать, Тирр-пификс-а, находилась в небольшом саду. В темноте ее трудно было разглядеть.
— Здравствуй, мама, — сказал он, подходя к ней и напрягая нижние зрачки.
Она выглядела неплохо. Прошло уже несколько циклов с тех пор, как он видел ее в последний раз, но она еще была здоровой и энергичной.
— Извини, что не заметил тебя в темноте.
— Все в порядке, — сказала Тирр-пификс-а. — Я сама не заметила тебя, пока ты не постучал в дверь. Я была занята посадкой семян. Боюсь, что в темноте я не могу видеть так хорошо, как раньше. Я уже не говорю о своем слухе.
— В следующий раз, если я прибуду в столь позднее время, то свистну тебе, — пообещал Тирр-джилаш, нежно касаясь языком ее щеки. — Итак, что ты сажаешь в саду?
— В основном цветы, — отвечала она, целуя его. — Ну еще кое-какие овощи. Домашние овощи гораздо вкуснее фермерских, не так ли? Боже, да у меня, должно быть, ужасный вид. Пожалуйста, извини меня — я не знала, что ты едешь ко мне.
— Я пытался тебе сообщить о приезде, — сказал Тирр-джилаш, внимательно глядя на мать. — Однако старейшина сказал, что с тобой трудно связаться.
— О, я больше не общаюсь со старейшинами, — сказала Тирр-пификс спокойным голосом. — Ты ел что-нибудь?
— Довольно давно, — ответил Тирр-джилаш, нахмурившись. — Есть какие-то причины, по которым ты не общаешься со старейшинами?
Она не ответила на его вопрос.
— Ты приготовишь обед, а я пока займусь уборкой. Пойдем. Я провожу тебя на кухню.
За обедом Тирр-джилаш чувствовал себя напряженно. С одной стороны, он радовался встрече с матерью, которую не видел уже много циклов, совершая полеты в космос и изучая инопланетную цивилизацию. Однако, стараясь расслабиться рядом с родным человеком, он не мог избавиться от смутного ощущения страха, который чувствовал кончиком своего языка. Тирр-пификс-а была его матерью, но с нею произошли какие-то необъяснимые изменения.
Сама же она не хотела говорить на эту тему. Именно это более всего и волновало его. Как он ни пытался расспросить мать о том, что она думает о старейшинах в связи с последними ее замечаниями на этот счет, и как деликатно ни старался выведать у нее, почему она покинула родной дом и поселилась здесь, в маленькой деревушке, мать сразу же переводила разговор в другое русло, рассказывая ему о дальних родственниках и друзьях.
Они ели, разговаривали… и лишь в конце обеда Тирр-джилаш уловил изменения в выражении лица матери и понял, что ей вовсе не безразличны его расспросы. Просто она откладывала свои ответы на них.
И вот, наконец…
— Что ж, — сказала Тирр-пификс-а, вставая и собирая со стола посуду. — Спасибо за обед, Тирр- джилаш. Ты отлично научился готовить.
— Ты даже не догадываешься, как мало мы готовим там, — произнес Тирр-джилаш, обходя вокруг стола и беря мать за руку. — Почему бы тебе не посидеть, пока я помою посуду?
— Это совсем не срочно, — сказала Тирр-пификс-а тихим и серьезным голосом. — Посидим вместе, сын мой. Нам нужно поговорить.
Гостиная оказалась совсем небольшой, не то что в их старом доме.
— Маленькая комната, не так ли? — заметила Тирр-пификс-а, осматриваясь по сторонам. Она опустилась в кресло. — Она не похожа на комнату в том доме, где я вырастила тебя и твоего брата. В том доме, где я и сама выросла.
— Размеры дома вовсе не так уж и важны, — сказал Тирр-джилаш. — Лишь бы обитатели были счастливы.
— Что касается счастья… — Тирр-пификс-а посмотрела на свои руки. — Я уверена, что ты говорил со своим братом. И… с другими. О чем они рассказывали тебе?
— Абсолютно ни о чем, — ответил Тирр-джилаш. — Я узнал о том, что ты переехала сюда, всего лишь несколько фулларков назад.
Она посмотрела на него, и он почувствовал, как напрягся его язык. Вот оно, наконец-то.
— Все очень просто, Тирр-джилаш, — сказала она тихим голосом. — Я решила не превращаться в старейшину.
Тирр-джилаш в удивлении уставился на нее. В тишине комнаты были слышны удары его сердца. Неужели она действительно сказала то, что он слышал? И это говорила его мать?
— Я не понимаю тебя, — наконец-то промолвил он.
Она улыбнулась.
— Ты не понимаешь, кто такие старейшины, или то, почему я не хочу быть старейшиной?
— Мама, во имя восемнадцати миров, скажи мне, что ты задумала?
— Прошу тебя, — Тирр-пификс-а подняла руку. — Все это не выдумки, пришедшие мне в голову в течение последнего лейтарка. Я давно все обдумала. И я в своем уме, уверяю тебя. Я постепенно пришла к этому решению. Выслушай меня, пожалуйста.
Тирр-джилаш сделал глубокий вдох, чувствуя, как дрожит его хвост. Не удивительно, что Тирр-мезаз ничего не сказал ему об этом.
— Я слушаю тебя.
Тирр-пификс-а вновь обвела комнату взглядом.
— Я знаю, что говорю банальные вещи, мой — сын, но чём старше я становилась, тем яснее понимала, что нам не нужно многого для счастья. Запах еды, нежный аромат цветов, вид дождя или моря, прикосновение руки любимого. Все это для нас привычные и обыденные вещи. В твоем возрасте и я рассуждала точно так же. Но теперь я думаю иначе. Мои ощущения потеряли свою остроту. Я уже вижу и слышу не так хорошо, как раньше. У меня притупился вкус, я почти не чувствую запахов.
Она вновь опустила взгляд на свои руки.
— Я ощущаю прикосновение, но для многих моих старых друзей даже это невозможно.
Она посмотрела на него.
— Старейшины — неживые существа, Тирр-джилаш. Вот и вся история. Это иллюзия жизни — довольно изощренная имитация. Но это не настоящая жизнь. А я слишком люблю жизнь, чтобы удовлетвориться ее имитацией.
У Тирр-джилаша перехватило дыхание.
