переливчатые одеяния цвета лаванды.
— Бедный, бедный сэр рыцарь, — тихо произнесла она. — Мои подруги ищут в вас собственное отражение. Они видят лишь вожделение и беспокойство — таковы их особенности. Я знаю, что эти страсти присущи всем людям, кому в большей, кому в меньшей степени. Но у меня есть перед ними преимущество. Видите ли, я знала вашу мать, сэр Ланселот.
Моргана коротко рассмеялась, две другие королевы воскликнули:
— Постыдилась бы!
Рыцарь резко вздернул подбородок, в глазах блеснул опасный огонек. Однако королева Восточных Земель продолжала все тем же мягким голосом:
— Королева Элейна из Бенвика, жена великого короля Бана. Она была королевой в полном смысле этого слова. О красоте ее слагались легенды, и послы со всех концов света забывали, зачем приехали, когда смотрели на прекрасную Элейну. А она… Она исполняла свои многочисленные обязанности, но при этом никогда не забывала курносого мальчишку с вечно грязными руками. Никакое важное посольство не могло ее отвлечь, если у маленького плаксы случалась какая-то беда. После блестящих придворных приемов, где ей полагалось играть роль хозяйки, королева Элейна — как бы она ни устала — всегда поднималась на самый верх круглой башни, где ждал ее чумазый сынишка. И самые страшные войны и беды за стенами замка не способны были заслонить слезы из-за порезанного пальчика. А когда на маленького Галахада свалилась жестокая лихорадка, королева не спала ночей и ни на шаг не отходила от постели сына. До тех пор, пока температура не спала и измученный малыш не заснул.
Внезапно Ланселот вскочил с криком:
— Довольно! Замолчите! Да как вы смеете! Что за грязь! Вот, посмотрите! Я держу пальцы на обеих руках скрещенными. А вот вам святое распятие прямо в ваше бесстыжее лицо!
— Опомнись, дорогая, — проворчала Фея Моргана. — Ты что, собираешься заменить ему мать?
— Я собираюсь подарить ему тот мир, который он нигде больше не найдет. Я обеспечу ему тепло и безопасность, которых этот взрослый мужчина все еще взыскует. А также мягкость и снисходительность к его недостаткам и грехам. Сидите спокойно, благородный рыцарь, я не скажу ничего, что могло бы оскорбить или обидеть вашу мать. Мне известно, что королева Гвиневера внешне похожа на Элейну, но только внешне, этим дело и исчерпывается. Подумайте и оцените, что я вам предлагаю.
— Я не собираюсь вас слушать!
— Еще раз говорю: подумайте…
— Я вас не слушаю.
— Однако слышите и запомните, что я сказала. Обдумайте мои слова.
— Так, леди, я слышал уже достаточно! — возвысил голос сэр Ланселот. — Я ваш пленник, и вы можете делать со мной, что угодно. Пошлите за мужчинами, я согласен сражаться. Но запомните: в этом споре вы проиграли!
Голос Морганы сделался острым и резким, словно наточенный ятаган.
— Я еще не проиграла! — выкрикнула она. — Мои сестры-ведьмы предлагали вам крохи со стола, яркие обрывки целого, разрозненные кусочки мозаики. Я же дам все! Потому что я предлагаю всемогущество. Если вам нужен разврат в красивых одеждах — пожалуйста, своей властью вы сможете сотворить для себя эту игрушку. Жаждете восхищения — так весь мир будет восхищаться вами и целовать землю, по которой вы ходили. Корона? Нет проблем — ваша власть и маленький ножик в умелых руках обеспечат вам любую корону мира. Хотите перемен? С вашим всемогуществом вы будете менять города, как перчатки, или же отбрасывать их в сторону, когда они вам наскучат. Власть дает такую преданность, которую ничто больше не обеспечит. Оно и понятно, ведь все человечество стремится к власти. Именно это стремление заставляет грудного младенца упрямо сосать материнскую грудь, даже когда он уже насытился. Это она — тяга к власти — дразнит детей чужими игрушками и ссорит между собой братьев. Что толкает рыцаря на бесконечные поединки, что заставляет его переносить вечные лишения и бесконечные раны? Власть славы! Для чего богач накапливает имущество, которым попросту не успеет воспользоваться? С какой стати полководцы завоевывают страны, в которых никогда не будут жить? Что держит отшельников в убогих склепах, заставляет часами бить поклоны на грязном полу? Только надежда на власть или, по крайней мере, желание хоть как-то повлиять на небеса. Даже полоумные святые не отвергают власти небесного заступничества. Назовите мне хоть одно преступление, которое не становится благодеянием в руках власть предержащих! Да разве и само благодеяние не является проявлением власти? Филантропия, добрые дела, благотворительность — все это не более чем вклад в копилку будущей власти. Могущество — единственный вид богатства, который не обесценивается и не надоедает со временем. А все потому, что власти никогда не бывает слишком много, и даже древний старик, в котором все прочие желания давно угасли, на краю могилы все равно тянет дрожащие руки к власти.
Мои сестрицы выложили приманку для мелких мышей с ничтожными желаниями. Они сделали ставку на такие свойства человеческой натуры, как страсть, тревога, память. Я же, со своей стороны, предлагаю вам не конкретный дар, а способность, право и обязанность владеть всеми дарами сразу. Вы сможете получить все, что пожелаете, а когда это удовольствие вам надоест, просто-напросто уничтожите его — как старый кухонный горшок — и выбросите на мусорную свалку. И, что самое главное, я предлагаю вам власть над людьми. Только подумайте: вы будете править тысячами мужчин и женщин, властвуя над их телами и душами, жонглируя их надеждами, страхами, привязанностями и грехами. Это самый притягательный вид власти, ибо вы сможете играть с ними, как кошка с мышкой — отпускать, создавая иллюзию свободы, а затем внезапно останавливать буквально в двух шагах от убежища. Когда же почувствуете, что греховность этих мелких людишек окончательно вас утомила, вы сможете избавиться от них — смять в грязный комок, подобно тому, как мы посыпаем солью слизняков и затем наблюдаем за их превращением в лужицу мутной слизи.
Мои сестры взывали к вашим чувствам, я же обращаюсь к вашему разуму. Предлагаемый мною дар — это лестница, по которой вы сможете подняться к самым звездам, сравняться с небожителями, стать им братом. И оттуда сверху вы будете взирать на весь прочий мир. Ежели захотите, то сможете разворошить этот земной муравейник по собственной прихоти.
Судя по всему, Фея Моргана не шутила и не лукавила. Ее речь дышала страстной честностью, она прозвучала, как удар боевого топора о медный щит.
Сэр Ланселот глядел, не веря своим глазам. Лицо колдуньи превратилось в катапульту, которая метала раскаленные ядра слов прямиком в башню его убеждений.
— А что это такое? — спросил он. — Что есть власть, о которой вы столь вдохновенно вещаете?
— Странный вопрос! Власть — это власть. Понятие самодостаточное и самодовлеющее, самоподдерживающее и неоспоримое ни для чего, кроме самой власти. Ощущение власти подавляет все остальное, делает прочие таланты мелкими и ничтожными. Вот дар, который я вам предлагаю.
Кончив говорить, Моргана в изнеможении откинулась на спинку своего трона. Видно было, что речь отняла у нее немало сил: она тяжело дышала, лицо ее усеивали капельки пота. От королевы исходила волна испепеляющего жара, и остальные колдуньи рядом с нею как-то съежились и истаяли. Все четыре женщины устремили взгляды на сэра Ланселота. Они наблюдали за ним с живым, но каким-то обыденным любопытством, как смотрели бы на жеребца, перед которым только что поставили ведро с непривычным лакомством — например, со шпанской мушкой.
Рыцарь тем временем сидел, потупившись, и пальцем выводил непонятные фигуры на ворсистом подоле своей туники. Вот он нарисовал квадрат и треугольник, тут же стер и вместо них начертал круг, а рядом с ним крест. Затем заключил нарисованный крест в круг, а прежний круг перечеркнул крестом. На лице у него были написаны грусть и непонимание. Наконец он поднял глаза на Фею Моргану и спросил:
— И вот ради этого вы дважды покушались на убийство вашего брата, законного короля?
— Он мне не настоящий брат, — злобно прошипела колдунья, — и уж точно не настоящий король. Слабак, а не король! Да что он может знать о власти? А я вам скажу, сэр: в мире силы слабость является непростительным грехом, единственным грехом, который карается смертью. Все это, конечно, интересно. Но мы собрались здесь не для того, чтобы обсуждать абстрактные темы. Итак, решайтесь, сэр благородный рыцарь. Мы все сказали, теперь выбор за вами.
— О каком выборе идет речь? — простодушно спросил Ланселот.
— Не прикидывайтесь, сэр, что не помните. Вам предстоит выбрать одну из нас.
