большинство чилийцев.
По его мнению, в первую очередь нужно иметь в виду, что головокружительное развитие телекоммуникаций виртуально сократило размер земного шара. Но одновременно увеличилась взаимозависимость народов. Уже в начале XX века философ Ортега-и-Гассет в своей книге «Восстание масс» («La rebellion de las masas») предсказал политические последствия этой новой действительности: произвольное и плохо информированное вмешательство могущественных государств в судьбу стран малых.
Одним из характерных примеров было случившееся в Чили в 1970 году. Кандидат от марксистов стал президентом Республики. Избирательная система, которая привела к этому результату, была вполне демократической, но она не отражала воли большинства чилийцев. Ведь Альенде никогда не получал абсолютного большинства голосов избирателей. Он набрал 36,3 % голосов против 34,9 у его ближайшего противника. Последовавшее его утверждение на посту главы государства было результатом парламентской комбинации в Национальном Конгрессе.
Огромная пропагандистская марксистская мощь немедленно организовала мировую кампанию под девизом — «Триумф Сальвадора Альенде означает новый стиль». Новое лицо революционного процесса, который до той поры всегда был кровавым. «Чилийский путь к социализму», по их словам, означал достижение выгод социалистической системы при сохранении уважения к демократии и свободе. На деле марксизм скрывал свою агрессивную и репрессивную физиономию, вроде бы предлагая мирную и обновленную альтернативу. Все страны Запада устремили свой взор на Чили, с интересом ожидая проверки новшества на деле. Вернее будет сказать, что трусость Запада заставляла его верить в любые абсурдные обещания. За этим интересом к «чилийскому марксистскому эксперименту» стоял известный лозунг «лучше красные, чем мертвые», уже прошедший долгий путь в слабом самосознании европейской молодежи.
Совершенно естественно, что правление Альенде в конце концов оказалось катастрофическим, о чём мы уже говорили ранее. Можно лишь добавить здесь, что нарушение всех прав чилийцев закончилось галопирующей инфляцией и стоящим в ночных очередях народом, жаждущим добыть немного хлеба, курицу или килограмм картошки. Вся земля была национализирована, и только тогда мы поняли, что если у крестьянина экспроприируют землю — то автоматически у горожан экспроприируют пищу.
Реакция чилийского народа была медленной, но в конечном итоге вылилась в применение силы.
По той причине, что народ долго находился в ожидании, предоставляя все решения своим правителям — когда экономическая катастрофа стала очевидной, злости и негодованию не было предела. Ответственные за содержание очага женщины превратили кастрюли и сковородки в политическое орудие. И я осмелюсь утверждать, что именно они, в гораздо большей степени, чем мужчины, были теми, кто буквально заставил Вооруженные Силы сокрушить марксистское правительство.
Но это была только наша реальность, а остальной мир ничего о ней не знал и знать не хотел. С телевизионных экранов всех континентов непрерывно шла идеализация Альенде и чилийского эксперимента, создавая соответствующее мнение у людей, неспособных думать и получающих «собственное мнение» из передач ТВ.
Потому вовсе не странно, что с наступлением 11 сентября 1973 года и взятием власти Вооруженными Силами, пошла волна возмущенных криков протеста со всего мира. Против кого? Против наших военных? Но ведь чилийский народ публично взывал к ним! И прежде чем военные приняли решение о действиях, они вынуждены были претерпеть даже оскорбления раздраженных сограждан! На самом деле волна всеобщего мирового осуждения была направлена против чилийского народа.
В среде чилийцев, которые помнят, как в ночь на 11 сентября 1973 года в кварталах Сантьяго повсюду взвились национальный флаги, думаю, со мной согласятся.
В последующие годы, на протяжении долгого времени, чилийский стяг, поднятый 11 сентября, гордо реял даже над самыми маленькими и далекими поселениями Чили.
К сожалению, победа не заключается только лишь в водружении или поднятии флага.
Нужно было бороться со скрытым врагом — подготовленным и великолепно вооружённым иностранным оружием. Этим врагом был терроризм.
Начиная с того же 11 сентября, главной задачей военного правительства стала нейтрализация этой смертоносной силы, означающей насилие, анархию и страх, вонзившиеся в душу нашего общества.
Не разрешив этой задачи, нельзя было даже и думать о какой-либо государственной программе и, тем более — о реконструкции страны.
Никто не отрицает, что репрессии были жесткими, но они должны были длиться недолго и, действительно, — на начальном этапе это дало нужный результат.
Для того чтобы понять последующие события, нужно снова посмотреть на окружавшую нас международную обстановку того времени. Потерпевший поражение коммунизм не мог допустить, чтобы истина стала очевидной для внешнего мира — что чилийский народ, не пошевелил и пальцем в защиту так называемой «народной власти». (А именно для этой цели было предназначено огромное количество незаконно ввезённого оружия). Нужно было срочно придумать какое-либо «сопротивление», направленное против военных. А для этого было недостаточно лживых заявлений. Как и всегда, коммунизму необходимо было иметь жертв-мучеников. Можно сказать, что жертвы для него являются основным пропагандистским сырьем.
Никакая доктрина, никакие обещания не дают коммунизму столько дивидендов, как грамотно политически эксплуатируемые образы жертв, без ограничений во времени и пространстве. Такова реальная политика коммунистов.
Именно поэтому, вместо того чтобы признать полное поражение от лица Вооружённых Сил и ждать в изгнании момента для реванша, левый марксизм позаботился о непрерывной высадке в Чили боевиков и террористов. Таким образом было обеспечено и продлено так необходимое им кровопролитие.
Для тех, кто сомневается в существовании такой хладнокровной стратегии — существуют признания марксистских лидеров, весьма откровенные и весьма жестокие.
Коммунист Орландо Миллас пишет в своих мемуарах (Orlando Millas, Memorias, 1957–1991. Una digresion. Santiago, 1996), как в 1974 году руководители Коммунистической партии встретились на совещании в Москве. Кроме него, на совещании присутствовали Володя Тейтельбойм, Гладис Марин и Мануэль Кантеро. Миллас узнал там о достигнутом в Гаване договоре, предусматривающем допуск молодых чилийских коммунистов к обучению в военных училищах Кубы. Военная подготовка имела целью последующую заброску этих юношей в Чили в качестве боевиков. Миллас говорит следующее, дословно: «Чувствую горький осадок от того, что мы отправили их в Чили как в топку, где они сгорели в бою, в котором невозможно было победить».
Социалисты тоже не остались позади. Клодомиро Альмейда заявлял в 1981 году: «Конечной целью является вооруженное восстание. Но этот путь будет трудным. Мы предусмотрели систематическое возвращение наших товарищей в Чили». В 1983 году, десять лет спустя после выступления военных, содержание и акценты деятельности левых остаются неизменными. Собравшиеся в Манагуа под покровительством никарагуанских сандинистов чилийские руководители нескольких партий левого марксистского толка договорились «поднять свои боевые операции на более высокий уровень, не исключая любой формы борьбы и добиться организации собственных вооружённых сил, которые позволят сломать монополию на оружие, принадлежащую правительству» (секретные документы Хоннекера о Чили, опубликованные журналом «Que Pasa»).
Теперь ясно, что наши Вооружённые Силы вынуждены были участвовать в боевых действиях практически все время своего правления. Сопротивление было бессмысленным, так как террористы и боевики не имели никаких возможностей для победы над профессиональной регулярной армией, тем более с такой высокой выучкой, как армия чилийская. Но лидеров марксистов это не интересовало и не волновало. Мы уже сказали — их настоящей целью было получение все новых и новых жертв. От того и имеется «горький осадок» у «товарища» Орландо Милласа.
А между тем, перед взорами всего мира наша Родина предстала ещё в одном нетипичном качестве: как страна, свергнувшая правящий коммунизм. Достичь этого было делом нелегким. Новые поколения, не представляющие, что такое Советский Союз того времени, не могут себе представить его могущество — эта внутренне прогнившая страна всё ещё сохраняла огромную военную силу, позволяющую ему
