— Не будьте таким самоуверенным, — улыбнулась Морель. — В семидесятые Примаков проводил для Советов весьма успешные операции в Германии. Помогал террористам из группы Баадер — Майнхоф. Уж он-то умеет работать без лишнего шума.
— Ладно. — Мило все еще не верил француженке по причинам, делиться которыми с ней не мог. И не только с ней, но и с Компанией, и даже с женой. — А теперь, пожалуйста, расскажите мне о полковнике И Лене.
— По-моему, мистер Уивер, вы и так уже все знаете. Может, сами и расскажете?
Он не стал упираться.
— Вы встречались с ним по уик-эндам в том самом коттедже в Бретани. Встречались, потому что работали с ним. Возможно, даже спали с ним — полагаю, этого было не избежать. Он приносил с собой лэптоп, и вы имели возможность брать оттуда все, что угодно. Пока правильно?
Диана Морель промолчала. Ждала.
— Мы знаем об этом, потому что за полковником вели наблюдение британцы. МИ-шесть. Те самые, что помогли полковнику, когда ему стало плохо на пароме. Заодно они скопировали жесткий диск. Вот так мы узнали, что у него были кое-какие документы из нашего посольства, которые он получил в коттедже от человека по имени Герберт Уильямс, или Ян Клаузнер. Рыжебородого. Мы заподозрили, что бумаги передала Энджела, и на основании этих подозрений установили за ней наблюдение.
— И поэтому мистер Эйннер убил ее?
Мило покачал головой.
— Вы не понимаете. Эйннер не убивал ее. У него не было такого задания. Нам важно было выяснить, кому она отдавала информацию.
Он вдруг заметил, что Диана густо покраснела. Нет, побагровела. Казалось, она вне себя от ярости. Тем не менее француженка сохранила самообладание.
— У вас найдется сигарета? — тихо спросила она. — Я оставила свои в кабинете.
Мило вытряхнул из пачки две штуки, щелкнул зажигалкой. Француженка затянулась, выдохнула, потом посмотрела на сигарету.
— Не очень-то они хороши.
— Извините. — Он прищурился, глядя на нее сквозь облачко дыма. — Вы разговаривали с соседями Энджелы? Она регулярно принимала снотворное, так что кто-то мог подменить таблетки в пятницу днем. Может быть, соседи видели в доме постороннего.
— Она что, принимала таблетки каждый вечер?
— Возможно. Не знаю.
— Ну, это неразумно. — Диана скользнула взглядом по столу, но пепельницы не было. — Вам показалось, что у нее депрессия?
— Я не заметил.
Морель снова затянулась.
— Соседей мы опросили. Кое-что есть, но в таком городе, как Париж, в доме часто бывают посторонние. Рабочие, разносчики, курьеры.
— Подозреваемые появились?
Она покачала головой.
— Гости у нее бывали редко.
— А вы с ней разговаривали? В последний год?
— Иногда. Как-никак занимались одним делом. Да мы, в общем-то, остались друзьями.
— Она просила у вас какую-то информацию?
— А я у нее.
— Энджела упоминала некоего Рольфа Винтерберга?
Диана кивнула.
— Да, однажды. Интересовалась, есть ли у нас что-нибудь на него.
— И?..
— Ничего.
— А как насчет Рахмана Гаранга?
Что-то мелькнуло в ее глазах, на лицо набежала тень.
— С ним мы прокололись. Такое случается. Даже ЦРУ иногда ошибается.
Он понял.
— Ладно. Рахман меня не интересует, но Энджела работала с ним, рассчитывала выяснить, кто убил муллу Салиха Ахмада. Вы ей помогали?
Диана снова покачала головой.
— Последний раз мы разговаривали две недели назад. За неделю до… — Она замялась. — Энджела очень расстроилась из-за этого парня, террориста. Спрашивала, не мы ли его убрали.
— И что вы ей сказали?
— Правду. Мы ничего об этом не знали.
Мило и не сомневался. Когда две недели назад Энджела услышала об убийстве, она подозревала всех и, как всякий хороший следователь, проверяла все возможные варианты.
Морель посмотрела в пустую чашку.
— Вы говорили о полковнике И Лене…
— Да.
— И его компьютере.
— Верно.
Она потерла затылок.
— Мистер Уивер, Лен никогда не приезжал в коттедж с лэптопом. Он никогда не выносил его из посольства. Слишком большой риск и непростительное нарушение режима секретности.
— Возможно, вы просто его не видели.
— Я видела все, что он привозил с собой.
— Но это…
Мило не договорил. Он хотел сказать «невозможно», но в том-то и дело, что такое было возможно. А значит, кто-то в цепочке от парома, на котором у китайца случился приступ, до офиса Грейнджера в Нью- Йорке лгал.
Вероятно, заметив перемену в его лице, Морель подалась вперед.
— Для вас это новость?
Обманывать ее было бессмысленно, он и не стал.
— Думаю, вам следует выяснить, кому и зачем понадобилось давать ложную информацию.
— Вы правы, — согласился Мило, а когда она не ответила, с усмешкой добавил: — Говорят, роман весьма неплох.
— Что?
— Роман, который вы пишете.
— А, это, — Диана откинулась на спинку стула. — Несколько лет назад в Министерстве иностранных дел покончила с собой программистка. Ничего подозрительного, но она долгое время передавала секретные сведения своему приятелю-кубинцу. Оказалось, она убежденная марксистка — как видите, во Франции Маркс еще не умер. При обыске в квартире нашли рукопись романа. Она никому ее не показывала, никому о ней не говорила. Наверное, ей хотелось бы, чтобы роман опубликовали посмертно. — Она помолчала. — Я воспользовалась ее работой. Убедила полковника, что ему повезло встретить не только красивую женщину, но и литературного гения. Жаль бедняжку.
Взгляд ее ушел вдаль, глаза заволокла дымка грусти.
— Знаете, она ведь вас любила.
— Что? — Француженка вздрогнула, словно от испуга.
— Энджела рассказала, что ее бросила французская аристократка. Она говорила о вас.
Морель опустила глаза. Разгладила скатерть.
— Аристократка?
— Примите как комплимент.
