Она заказывала ему костюмы, учила, как вести себя с обходительными и умными господами, вроде этого управляющего самым модным рестораном в Нью-Йорке.
– Мои клиенты, – говорил О'Халлорен, – желают сохранить инкогнито. Пока не будут уверены, что выиграют дело.
Управляющий это понимал. Он разбирался в клиентах и уважал их желание сохранить инкогнито. Он сказал:
– Но, наверное, этим лучше всего заняться полиции?
О'Халлорен согласился.
– Разумеется. Но мои клиенты не хотят огласки. Они чувствуют, и я пообещал им это, что, когда мошенничество будет раскрыто, эта пара предпочтет возместить убытки, а не предстать перед судом. – Управляющий решил, что это разумное решение.
– Они работают и в гостиницах, не только в ресторанах?
– Гостиницы – их специальность, – ответил О'Халлорен. – В последние три года они поработали в гостиницах, принадлежащих моим клиентам, и в их ресторанах. Общая сумма денет оказалась достаточно большой. Последний счет, который они не оплатили, – он сверился с несуществующей записью в блокноте, – это был счет на три тысячи восемьсот долларов. За четыре дня. – Он откашлялся. – Кроме того, они уносили в чемодане предметы интерьера, принадлежащие гостинице, в том числе гравюры со стен номера. Это их фирменный знак.
– А рестораны? Там они тоже оставляют фирменный знак? – Теперь управляющий заинтересовался всерьез.
– Заказывают лучшее коллекционное шампанское, всегда большую бутылку, – сказал О'Халлорен. – Мужчина говорит, что они что-то празднуют. Потом берут икру, самое дорогое, что есть в меню, и исчезают, прежде чем им успевают положить на стол счет.
– Ясно. – Управляющий был явно доволен. – Уверяю вас, у нас такого случая не было. Так что вы зря тратите на нас свое время.
– Они обедали здесь, – сказал О'Халлорен, – одиннадцатого августа позапрошлого года. Мы знаем точно, потому что в мусорной корзине номера, который они занимали в одной из наших гостиниц, мы нашли счет с подписью из вашего ресторана. Это единственная наша возможность установить их личности. Если только вы позволите мне узнать их фамилии и дадите о них какие-нибудь сведения. Насколько я понимаю, вы храните записи в течение трех лет.
Управляющий кивнул.
– Верно. У нас есть список постоянных клиентов с указанием размеров их кредита и список случайных посетителей. Я вам принесу.
Через час О'Халлорен вышел из кабинета. У него был длинный список фамилий и уйма сведений; все это к делу не относилось, за исключением пяти или шести пар. Стивен Фалькони обедал там с конгрессменом и его женой. Об остальных шести парах О'Халлорен стал выяснять у метрдотеля Луиса. Луису было ведено оказать посильную помощь. К тому же парень, который задавал вопросы, и словом не обмолвился о Стивене Фалькони. Двоих посетителей Луис знал только в лицо; оба они бизнесмены, время от времени приезжают из-за города со своими клиентами. О'Халлорен сказал, что это неважно.
Один из оставшихся четверых был постоянным клиентом. Мистер Форрест, крупный кожевенный промышленник. С ним в тот вечер была дама. Остальных Луис не знал: они больше не появлялись в ресторане.
О'Халлорен поблагодарил за помощь и поехал обратно в контору. Форреста найти легко. Луис как-то уклончиво говорил о нем. Форрест, изделия из кожи. Парк-авеню.
Майк О'Халлорен решил позвонить ему.
Клара примеряла свадебный наряд. Простой костюм из гладкого кремового шелка: прямая юбка и облегающий жакет с воротником и манжетами из искусственной норки. И к нему шляпка, простая таблетка из того же материала.
Ее мать сидела в спальне дома из коричневого кирпича, и вид у нее был убитый.
– Нельзя этого делать, – повторяла она. – Это не к добру – ты же знаешь, что надевать его накануне приносит несчастье!
– Чушь, – сказала Клара. – Я никогда не верила в эту чепуху. – Она сняла шляпку и уложила в картонку, в гнездо из материи.
Позади нее Луиза быстро сделала пальцами «козу» от дурного глаза. Клара с детства ее не слушалась. Теперь она вообще ни с кем не считалась, кроме отца. Луиза была простая женщина, но в таких важных вещах, как ревность, она разбиралась. Бруно ревновал, и сама Луиза тоже. Отец с дочерью отгородились от них, даже не пытаясь проявить какой-то такт. Они выставляли напоказ свою близость, особенно Клара, которая наслаждалась своим положением дочери, заменяющей сына. Она жестока и бессердечна. Совсем потеряла женственность, потому что Альдо оказывает дочери уважение, полагающееся мужчине.
Это плохо кончится, твердила про себя Луиза. Брак будет неудачным, как и первый. Да еще Клара бросает вызов всем старинным суевериям, красуясь в подвенечном наряде накануне свадьбы.
В дверь спальни постучали. В доме была теперь новая служанка. Марию отправили куда-то в другое место; она не Могла больше терпеть выходок и вспышек Клары, и ее здоровье начало ухудшаться.
У новой служанки выдержки было больше.
– К телефону, мадам, – сказала она и закрыла дверь.
– Кто это? – крикнула Клара ей вслед. – Такая идиотка, – заметила она, повернувшись к матери. – Сто раз ей говорила спрашивать, кто звонит. – Она взяла отводную трубку у кровати. Звонил О'Халлорен. Она сказала матери: – Мама, это по делу. Пойди почитай журнал, ладно? Я быстро.
В свадебном наряде она сидела на краю кровати и слушала. Недавно у нее появилась привычка постукивать пальцами, разговаривая по телефону. Вот и сейчас длинные пальцы беззвучно отбивали дробь по колену, и вдруг они замерли.
– По-моему, я кое-что нашел, – говорил О'Халлорен. – Как я уже говорил, все отпадают, кроме этого Форреста с дамой. Я встречался с ним; он быстро разговорился, до сих пор считает себя оскорбленным: его дама сбежала от него посреди обеда, сообщила ему через гардеробщицу, что у нее заболел сын, и не вернулась. Позже она звонила и извинялась, но его не проведешь. От него я многое узнал о ней. Англичанка, представляла какую-то лондонскую рекламную компанию, услугами которой он пользовался. И я решил поговорить с той гардеробщицей. Эта девушка уже не работает в «Лез Амбасадер», но я ее нашел. Теперь слушайте внимательно, миссис Фалькони. Пришлось долго ее умасливать и даже выложить несколько долларов, но в конце концов она мне сказала, что та женщина ушла вместе с мистером Фалькони. Она также сказала, что женщина вроде бы не хотела идти, но он ее заставил. Гардеробщица перепугалась. Она знала вашего мужа и сделала все, что он ей сказал. Я спросил, говорили ли они что-нибудь, а она ответила, что ваш муж просил сообщить конгрессмену, с которым он обедал, что ему надо уйти, а дама сказала, что у нее заболел сын. И была при этом напугана. Девушка говорит, что ваш муж перепугал бы кого угодно одним своим видом. Она вспомнила, что он называл ее Анжелиной... Алло? Миссис Фалькони?
– Я слушаю, – сказала Клара. – Анжелина? Вы говорите, он так называл ее?
– Это ее имя, – сказал О'Халлорен. – Анжела Лоуренс; так ее назвал Форрест. Он дал мне адрес квартиры, где она останавливалась, и я туда пошел. Там живут два гомика. Я им навешал лапши на уши, сказал, что миссис Лоуренс разыскивает родственник в Штатах, и они клюнули. Они любят поболтать. Они сдали квартиру миссис Лоуренс и ее сыну по просьбе парня, у которого она работала в Лондоне. Они выболтали все, что только можно... Послушайте, может быть, мне лучше приехать и рассказать вам? У меня куча сведений.
Она не ответила.
Он тут же пошел на попятную, испугавшись вдруг, что слишком увлекся.
– Можно и подождать, если сегодня вам неудобно.
– Нельзя ждать. – Она тяжело дышала, ее голос звучал так, будто она задыхается. – Приезжайте, – сказала она. – Через полчаса. Тогда и поговорим. Привезите с собой все, что у вас есть. – Она положила трубку и разжала свободную ладонь.
Длинные накрашенные ногти впились в ладонь так, что повредили кожу.
Анжела. Она произнесла это имя вслух. «Анжела. Анжелина». То самое имя, которое он произнес в
