Nisi fugissem medium, credo, praemorsisset.
(8) Также и Атта [1241] в 'Своднице':
(9) Также peposci, а не poposci написал Валерий Анциат [1243] в сорок пятой книге 'Анналов': 'Наконец, народный трибун Лициний назначил ему время [для разбирательства дела] о государственной измене и попросил (peposcit) претора Марка Марция [указать] день для комиций'. [1244] (10) Равным образом Атта в 'Aedilicia' говорит:
(11) Проб отметил, что Элий Туберон [1246] в книге, посвященной Гаю Оппию, [1247] также употребил [форму] occecurit и привел следующие его слова: „Si generalis species occecurrerit. (Если б представился общий вид)“. [1248] (12) Тот же Проб заметил, что Валерий Анциат в двенадцатой книге „Истории“ написал speponderant и привел его слова: „Тиберий Гракх, бывший квестором у Гая Манцина в Испании, и прочие, которые обещали (speponderant) мир“. [1249]
(13) Правило же подобного произношения, как кажется, может быть следующим: поскольку греки в том виде прошедшего времени, который они называют ???????????? (перфект), обращают вторую букву глагола в „е“, как в ????? — ??????? (писать), ????? — ???????? (делать), ????? — ???????? (болтать), ?????? — ????????? (побеждать), ???? — ??????? (мыть), (14) следовательно, так происходит и с mordeo — memordi (кусать), posco — peposci (просить), tendo — tetendi (тянуть), tango — tetigi (касаться), curro — cecum (бежать), tollo — tetuli (поднимать), spondeo — spepondi (клятвенно обещать). (15) Так, Марк Туллий [1250] и Гай Цезарь [1251] говорили mordeo — memordi, pungo — pepugi, spondeo — spepondi.
(16) Кроме того, я обнаружил, что по этому же правилу [плюсквамперфект] от scindo (разрывать) произносился не как sciderat, а как sciciderat. Луций Акций [1252] в первой книге „Сотадических стихов“ [1253] говорит sciciderat. Вот его слова:
(17) Также Энний <в „Меланиппе“: [1255]
Валерий Анциат в семьдесят пятой книге „Истории“ написал следующее: „Затем, после совершения погребения, он взошел на форум (descendidit)“. [1256]
Лаберий в „Катулярии“ (Саtularius) сказал так:
О том, что <как> ususcapio (приобретение в собственность в порядке давности и при наличии определенных условий) произносится в именительном падеже слитно, так и pignoriscapio (взятие в залог) в этой же форме произносилось слитно
(1) Как ususcapio говорится в одно слово, причем „а“ произносится долго, [1258] так и pignoriscapio произносится слитно и долго. (2) [Вот] слова Варрона [1259] из первой [книги] „Вопросов в письмах“: „Pignoriscapio стало отдельным словом из-за солдатского жалованья, которое воин должен был получать от эрарного трибуна“. [1260] (3) Отсюда достаточно ясно, что это capio должно произноситься так же, как captio (обман) [в сочетании] как с usus, так и с pignus. [1261]
О том, что и levitas и nequitia [на самом деле] не имеют того значения, в котором они употребляются в обыденной речи
(1) Я слышу, как сегодня levitas обычно употребляется в значении „изменчивость, непостоянство“, a nequitia — в значении „хитрость, ловкость“. (2) Но те из древних, кто говорил правильно и чисто, называли leves тех, кого мы сегодня обычно называем ничтожными (viles) или недостойными какого бы то ни было уважения (nullo honore digni), употребляя соответственно levitas вместо vilitas (ничтожество), a nequam (негодный, беспутный) *** [1262] человека бездельного и бесполезного, который у греков называется обычно ??????? (беспутный) или ?????????? (распущенный).
(3) Тот, кто [пожелает] найти примеры [такого употребления] этих слов, пусть не ищет их в совсем древних книгах, а обратится к „Второй филиппике против Марка Антония“ [1263] у Марка Туллия [Цицерона]. (4) Ведь когда он вознамерился указать на низменный образ жизни и поведение Марка Антония, на то, что он скрывается в трактире, что он пьянствует с утра до вечера, что он ходит, скрыв лицо, чтобы его не узнали; так вот, желая сказать про него эти и другие [вещи] подобного рода, он говорит: „Но обратите внимание на его низость (levitas)!“; так, словно указанные позорные [поступки] человека емко выражаются этим порицанием. (5) И затем, возводя на Антония какие- то другие язвительные и позорные поношения, в конце он добавил следующее: „О негодный (nequam) человек! Ибо что еще можно сказать“.
