наружу. Настроение у него было еще более кислое, чем обычно, он был раздражен.
– Ушли, – сказал он, возвращаясь в гостиную.
– Жаль, – ухмыльнулся швед. – Я мог бы пройтись по второму кругу.
– Боже! – простонал Тейлор. – Смотри, как бы у тебя не отвалилась твоя пушка... Выпьем еще?
– Сейчас. – Свенсон помахал стаканом. – Перестань суетиться. Ты действуешь мне на нервы. Садись. – Он наблюдал, как Тейлор опускается в кресло: он делал это неторопливо и тщательно, как старая дева, стараясь сэкономить каждое движение. Устроившись поудобнее, он скрестил свои короткие ножки. Свенсон презирал его и с особым удовольствием пользовался дармовой едой, вином и развлечениями. В его глазах Тейлор был даже не мужчиной, а чем-то еще хуже гомосексуалиста. Гомосексуализм он по крайней мере мог понять и принять. Во всяком случае, это было проявлением хоть какой-то активности. Его голубые глаза сузились, и вдруг с его широкого волевого лица исчезло выражение доброжелательности.
– Ты знаешь, что сегодня пятница? – сказал он Тейлору. – Что там себе думает этот полицейский?
– Он должен позвонить сегодня. До полуночи, – сказал Тейлор. – Я предупредил его, что в субботу утром ты уезжаешь.
– Можешь быть уверен в одном, – сказал Свенсон. – Я не приму ни одного товара в свой адрес, если у них на хвосте сидит агент. Так я им и скажу по приезде. Думаю, они будут не очень-то довольны тобой. Ты отвечаешь за нью-йоркское звено организации.
– Я знаю, – огрызнулся Тейлор. От недосыпания, от слишком большого количества выпитого вина, которое плохо на него действовало, от кошмарного вечера, проведенного в обществе Свенсона и двух шлюх, его нервы были на пределе. И он был готов к любой ссоре. Свенсона он, во всяком случае, не боялся – такой же посредник, как он сам, хотя и достаточно важный. Но в глубине Тосканы, в Маласпига, находился человек, который внушал ему непреодолимый страх. – Я позвоню ему домой, – сказал он. – Прямо сейчас. – Он подошел к телефону, набрал номер, и почти в тот же миг на другом конце провода ему ответил женский голос.
– Могу я поговорить с Джимом Натаном? Его нет? Кто это?
Свенсон наблюдал за ним со спины: заметно было, как под прекрасно скроенным пиджаком напряглись плечевые мускулы.
– Понимаю. Вы не знаете, где он? О'кей... Ничего, неважно. Я позвоню на следующей неделе. – Он с силой швырнул трубку на рычаг. Его лицо перекосилось. – Говорила его жена. Его нет в городе. Послали по какому-то срочному заданию, и она не знает, где он и когда вернется.
– Скрылся, – заметил Свенсон. И, допив виски, добавил: – Не может раздобыть информацию и слинял.
– Мразь. – Тейлор чуть не плюнул. – Я покажу ему, как водить меня за нос.
– Может, он еще позвонит. Сейчас только одиннадцать.
– Его нет, – выкрикнул Тейлор. – Ты сам только что сказал, что он слинял.
– Похоже, что так. Может, надо было выплатить ему аванс.
– Я ему заплачу. Заплачу все, что обещал. – Он поднялся на одну ногу, словно сделал балетное па, и пошел к телефону.
– Что ты собираешься делать?
– Не суй нос не в свое дело.
Швед пожал плечами. Он встал и направился к прекрасно инкрустированному слоновой костью поставцу, где Тейлор хранил напитки. Сильное мавританское влияние, отметил Свенсон, любовно ощупывая железные петли на редкость изысканной работы. Он плеснул себе большую порцию виски в стакан. И услышал гневный голос Тейлора.
– Зайдите к ней завтра же. И впрысните ей хорошенькую Дозу. Не бейте ее, не насилуйте, только впрысните хорошенькую дозу. – Телефон дал отбой. Тейлор повернулся к Свенсону. – Никто еще безнаказанно меня не надувал... Ты вылетаешь завтра утром. Не сочти меня негостеприимным, но я устал как собака, мне надо отдохнуть.
– Сейчас допью стакан и пойду. А что мне сказать в Маласпига?
– Скажи им, что вместо Фирелли послан другой агент. Я не могу сейчас сообщить им все нужные подробности, могу только предупредить, чтобы они остерегались незнакомых людей. Всех незнакомых людей, какими бы легендами они ни прикрывались. Несколько ближайших недель. Думаю, что на этот раз они пошлют своего агента не под видом антиквара, а под видом коммивояжера. Я постараюсь выяснить, что смогу, но, как видишь, мой шпион подвел меня. – Пухлое маленькое лицо злобно сморщилось. – Мразь, – повторил он, – это послужит ему хорошим уроком.
– О'кей. – Свенсон опустошил стакан в два затяжных глотка. – Я передам твое предупреждение. И спасибо тебе за гостеприимство. У тебя я неплохо развлекся. В Маласпига мне придется вести себя пай- мальчиком. У них там ничего похожего на то, что у вас здесь. – Он сгреб руку Тейлора в свой большой кулак, пожал ее, а затем похлопал его по спине. – Счастливо. Если будут какие новости, позвони мне в гостиницу. Я буду там до самого выезда в аэропорт.
Тейлор проводил его до двери, выключил свет в прихожей и гостиной и отправился в спальню. Разделся, аккуратно сложив всю одежду, кроме рубашки и нижнего белья, которые предназначались для стирки, их он отложил в сторону. Он чувствовал себя скверно и неспокойно. Хорошо этому грубияну шведу: ему не грозит никакая опасность, никто не сидит у него на хвосте. А ему, Тейлору, есть что терять: крупный банковский счет в Швейцарии, процветающее дело, великолепная квартира, полная дорогих его сердцу сокровищ. Любой агент, направленный Бюро в Маласпига, в случае удачи непременно выйдет на его след. Его уже проверяли однажды, но тогда проверку осуществлял Натан, его защитник, который вдруг исчез в самый трудный момент. Тейлор несколько раз несвязно выматерился. Такая ругань почему-то его успокаивала. Он включил прикроватную лампу, достал две снотворных пилюли, но, передумав, проглотил только одну, запив ее минеральной водой. Вообще-то он избегал принимать лекарства, но знал, что если не примет снотворного, то всю ночь будет мучиться без сна, в тревоге и беспокойстве. И через несколько минут, подложив, как маленький мальчик, обе руки под щеку, он уже спал; рот у него был широко раскрыт.
– Я требую, чтобы вызвали адвоката, – настаивал Натан. – И чтобы мне разрешили поговорить с женой.
– И не думай, что тебе разрешат с кем-нибудь разговаривать, – сказал Карпентер.
Их разделял маленький деревянный столик с привинченными к полу ножками. Натан был бледен и вызывающе смотрел на сидевшего перед ним Фрэнка Карпентера покрасневшими глазами.
– Я знаю свои права, – кричал Натан. – Я не какой-нибудь простофиля с улицы, который не знает законов. Ты не имеешь права держать меня здесь под арестом.
– Я буду держать тебя здесь до возвращения Бена, – сказал Карпентер. – Если я допустил ошибку, он может оторвать мне яйца. Но я действую правильно, Джим. Я знаю, что ты продался. Перестань вопить и скажи мне всю правду. Почему ты выгораживаешь Эдди Тейлора?
– Да ты просто спятил, – сверкнул на него глазами Натан. – Никого я не выгораживаю.
– Я проверил Тейлора, – спокойно произнес Карпентер. – Нет никаких сомнений, что он тесно связан с главарями этой банды, которая занимается перевозкой наркотиков. Враньем ты себе не поможешь. У нас есть доказательства, что он толкач.
Натан вздернул подбородок.
– Действуй, если у тебя есть доказательства... Ты знаешь, Фрэнк, я всегда считал тебя хорошим парнем, ты мне всегда нравился. Но оказывается, ты самое вонючее дерьмо, какое я только видел в своей жизни. Представляешь ли ты себе, как сейчас волнуется моя жена? Неужели у тебя, мать твою, нет самой элементарной порядочности?
– Мы известили твою жену еще вчера, – сказал Карпентер. – У нее нет никаких причин волноваться. Волнуешься ты, Джим. Почему, хотел бы я знать? Чего ты так боишься?
Натан не ответил. Он прикрыл лицо одной рукой. Лицо у него было сухое и горячее, глаза пылали как угли. Ему надо было только передать свое послание. Он уже продумал каждое слово, знал совершенно точно, что и как сказать. Была пятница, поздний вечер. Страх охватил его с такой силой, что у него даже разнылся живот. Пятница!
Если он не передаст это послание Тейлору, тот может осуществить свою угрозу. Если выложит всю
