— Ну подурачим мы их недолго, предположим, несколько часов — но что это изменит? — спросил Иво.
— Ничего не изменит, если мы не начнем настоящее ускорение. Иначе, в конце концов они нас настигнут.
Иво все удерживал в фокусе послание в общей комнате станции.
— О-о! — воскликнул он. — Кто-то его меняет!
Техник, как ни в чем ни бывало, подошел к пьедесталу, взял рукой в перчатке послание и положил новое.
Иво прочел его: СРОЧНО. В ПОГОНЮ СНАРЯЖАЕТСЯ РОБОТ. НЕМЕДЛЕННОЕ УСКОРЕНИЕ.
— Понятно, — сказал Гротон. — Одно G, пока не придумаем что-нибудь получше.
Иво услышал, как он стал пробираться к люку.
— Почему мы не можем пока отправиться к Нептуну? Там никого нет, это черт знает где, и мы сможем там скрыться… Это займет, конечно, не немного времени, но мы будем в безопасности, пока что-нибудь не придумаем.
— Вы правы, — коротко ответила Афра. — При скорости миллион миль в час, при оптимальном маршруте, это займет не больше четырех месяцев. При ускорении один G мы достигнем этой скорости примерно за полдня. Запасов у нас на год для пятерых.
Сила тяжести прижала их, когда Гротон включил двигатели.
Они были в пути — неизвестно куда. Иво поначалу потерял фокус изображения, но ему удалось вернуть его, тщательно компенсируя вращение. Компьютер делал свое дело — держал заданную точку пространства в центре экрана, но не заботился о том, как развернуто изображение, и было очевидно, что масса корабля вносила погрешности в вычисления. Компьютер не пользовался макроскопом, он исходил из абсолютного значения скорости и ее направления, известных из наблюдений в обычный телескоп. Ручная коррекция требовалась постоянно.
— Что же плохого в моем предложении? — спросил Иво, стараясь не выглядеть наивным.
— Во-первых, робот может развить гораздо большее ускорение, чем мы, так как он не ограничен пределом выносливости человека. И он нас перехватит, если это не удастся главному кораблю. Во-вторых, если мы туда отправимся, то несколько проголодаемся через год.
— Ох! — проклятое чувство опасности стало уже хроническим. — А мы не сможем, к примеру, вырастить себе немного пищи? Использовать естественные ресурсы, выращивать зерно — я тут видел мешки…
— На НЕПТУНЕ?
Иво не настаивал.
— Но мы можем вернуться через год. Ситуация может измениться к тому времени.
— Думаю, что она изменится и мы вернемся. Осталось только убежать от робота.
— Ох! — он совсем забыл об этом. — Я думал, что Джозеф — это не обычный корабль. Атомный, тепловой щит, что-то еще. Брад говорил мне…
— Мы толчем воду в ступе, — оборвала его Афра. — Джозеф способен развить ускорение десять G, даже груженый макроскопом. Тут нет проблем. У робота просто кончится горючее, если он попытается догнать нас.
— А как долго лететь до Нептуна с таким ускорением?
Ответом была тишина, и он понял, что она считает на логарифмической линейке. Еще одна задача, которую она не в состоянии была решить в голове или ответить по памяти. Он не стал говорить, что уже знает ответ.
— Предположим, начинаем замедляться посередине, с постоянным ускорением, максимальная скорость тринадцать тысяч двести миль в час — ого — это одна четырнадцатая часть скорости света! Весь полет займет пять дней.
— Почему бы и нет? — спросил он, удовлетворенный ответом.
— Одна маленькая неприятность. По прибытии мы будем давно мертвы.
— Мертвы?!
— А как вы планируете пережить непрерывное воздействие десятикратной перегрузки?
Иво вообразил, каково весить три четверти тонны без передышки. Мощность, решил он, это еще не все. Он мог бы и сразу сообразить, она уже об этом упоминала, но только теперь до него дошел весь смысл. Он ведь думал о минутах, а не о днях десятикратных перегрузок.
— У вас имеется слишком много «нет» на мои предложения, — сказал он. — Допустим, мы направимся к Нептуну с ускорением один G. Сколько времени потребуется крейсеру ООН, чтобы нас перехватить?
— Тут много различных факторов. Наша основная и требующая срочного решения проблема — это крейсер. Если они быстро сориентируются и пойдут на перехват, то мы встретимся с ними через два дня. Если же они пойдут поосторожней и будут экономить горючее, да и мы будем маневрировать, то это займет несколько больше времени. Так как они знают, что горючее для нас не проблема, то последний вариант более вероятен. Они не станут рисковать макроскопом и попытаются отвлечь нас роботом, это будет длиться несколько дней, пока у него не кончится горючее.
— А откуда они знают о нашем двигателе? Я думал, это частное дело Брада…
— От организации, которая подписывает счета, не может быть больших секретов. К тому же, спектроскопический анализ исходящих газов разрушит все их сомнения, если таковые еще есть. Это заставит их вести себя осторожнее, приближаясь к нам, но вряд ли остановит. Более того, у них есть еще один повод захватить нас целыми — тепловой экран, — она остановилась. — Правда, мы можем немного поблефовать. Направимся в сторону Солнца, а если нам будут угрожать — разыграем самоубийство.
— Но Нептун дальше от Солнца, чем мы. Нам вроде бы нужно лететь от Солнца.
— Нептун в другом склонении.
— Склонении?
— Он на противоположной стороне относительно Солнца.
— Я думал, что наоборот.
— Братишка! — отчаянно воскликнула она. — И на что вы собираетесь потратить последние два дня свободы?
Иво снова удержался от резкого ответа.
— На макроскоп.
— У меня уже сложилось впечатление, что вы активно этим заняты. Правильно, всю жизнь надо учиться.
— Я имел ввиду разрушитель.
— О-о! — На сей раз была ее очередь почувствовать себя идиоткой. Но уже через пару секунд она опомнилась: — Мне кажется, для нас уже все решено. Нам не удастся сбежать от кораблей ООН, и мы вряд ли сможем соорудить что-нибудь, способное помешать им. Уж не хотите ли вы приспособить разрушитель в качестве личного оружия?
— Нет, но я уверен, что именно по этому каналу можно получить галактическое знание, если только перешагнуть барьер. Ведь никто не заглядывал за начало программы.
А есть ли что-нибудь после этого начала, или программа просто все время повторяется, вдруг пришла ему в голову мысль.
— Нет, — сказала она упавшим голосом. Он знал, что Афра опять думает о Браде. — Иво, вы уверены, что вам нужно войти в него?
В первый раз она проявила какое-то участие к его судьбе, и он ценил это безмерно.
— Он меня не тронет. Это уже известно.
— Он не тронул вас — пока. К чему этот риск? Что вы надеетесь узнать?
— Пока не представляю.
В этом был комизм ситуации. У него не было никаких свидетельств того, что в программе разрушителя есть что-то еще.
— Но если что-то и способно помочь нам, так это программа. Галактоиды или кто там еще, что-то скрывают. Иначе зачем вообще нужна эта программа? Они вовсе не хотят нас уничтожить, ведь это система с обратной связью. Я хочу сказать, это отпугивает в небольших количествах, как было с пробами. Но отпугивание максимально эффективно, если сигнала нет вообще. Сигнал сам по себе есть доказательство
