41-я стрелковая дивизия, усиленная 1-й бригадой 45-й дивизии и кавалерийской бригадой Г. И. Котовского, получила задачу командования 14-й армии овладеть городом. Ночью с 6 на 7 февраля внезапной атакой конница Котовского захватила железнодорожную станцию Застава. На рассвете в наступление перешли стрелковые части 41-й дивизии. Одновременно в городе началось вооруженное выступление рабочих, подготовленное подпольным ревкомом. К утру 8 февраля красные заняли Одессу. В плен попало до 3,2 тысяч белогвардейских солдат и офицеров. Кроме того, было захвачено более 100 орудий, 4 бронепоезда, 4 бронеавтомобиля, несколько сот тысяч снарядов и патронов.[11]
Вместе с восставшими рабочими участие в уличных боях принимал и Павел Судоплатов. Он подносил патроны, перевязывал раненых, а после подавления сопротивления отряда генерала Стесселя помогал красноармейцам вылавливать спрятавшихся по подвалам и чердакам белогвардейцев.
— Хороший мальчик, — говорили о нем красные бойцы, за шкирку выволакивая из укромного места очередного золотопогонника, выслеженного Павлом.
— Товарищи, хочу служить вместе с вами, — обращался к ним Судоплатов.
— Это можно. Нам такие хлопцы дюже нужны, — отвечали ему бойцы, награждая пойманного белогвардейца тычками и затрещинами.
Так, зимой 1920 года, Павел Судоплатов вновь вступил в ряды Красной Армии, на этот раз — в роту связи 123-й стрелковой бригады 41 — й дивизии 14-й советской армии. В составе этого соединения он прошел героический и славный путь: «41-я дивизия участвовала в разгроме войск Деникина в нижнем течении реки Днестр, затем в обороне Черноморского побережья и Днестра. Затем дивизия была переброшена на Польский фронт, в апреле-июне 1920 года участвовала в боях с белополяками в районе среднего течения реки Днестр, а также в боях против отрядов украинских националистов во главе с Тютюнником; в июне-июле — в наступлении в районе Волочисск — Кременец — Каменец-Подольский; в июле — августе — в форсировании рек Збруч, Серет, Золотая и Гнилая Липа, освобождении городов Теребовль, Чертков, Галич, Рогатин. Однако, после поражения советских войск под Варшавой, дивизия отошла в район Каменец-Подольского. В ноябре 1920 года 41-я дивизия участвовала в ликвидации петлюровских отрядов и освобождении городов Могилев-Подольский и Каменец-Подольский. 21 декабря того же года дивизия была сведена в бригаду и влита в 44-ю дивизию 12-й армии, а с января 1921 года вошла в состав Киевского военного округа».[12]
Глава вторая
1921 год стал переломным в жизни Павла Судоплатова.
В политотделе 44-й стрелковой дивизии обратили внимание на молодого бойца с оконченным начальным образованием, и предложили ему поступить на ускоренные курсы политработников в Киеве.
— Путишь инструктором политоттела, — говорил комиссар Упит. — Путишь рапотать с пойцами, вести культурно-массовую рапоту.
Павел согласился, но непредвиденные обстоятельства спутали эти планы. Бойцы Особого отдела дивизии попали в засаду, устроенную украинскими националистами, и понесли значительные потери. В Особом отделе срочно требовалось заменить погибших телефониста и шифровальщика. Было принято решение направить на их место Павла Судоплатова, как наиболее подготовленного для этой должности.
«Так я был послан на работу в органы безопасности. Это и было началом моей службы в ВЧК-КГБ», — позже напишет Павел Анатольевич.[13]
В Особом отделе его встретили немногословные, суровые люди. Окинули оценивающим взглядом, поинтересовались:
— Товарищ, почему к нам, может, пойдешь на трудовой фронт, бороться с разрухой?
— Разруху создают недобитые гады, значит, мое место в ЧК, — ответил Павел.
— Это ты верно, товарищ, про гадов заметил, а то разные умники, понимаешь, полагают, что разруха в башках, — похвалили его и зачислили в штат.
Поначалу четырнадцатилетний Павел занимался в Особом отделе, а затем в губотделе ГПУ на Волыни, различной технической работой. Был письмоводителем, регистратором, машинистом-систематизатором, но постепенно его стали привлекать к боевой чекистской работе.
В это время на Украине велась ожесточенная борьба против уголовного и политического бандитизма, основными кадрами которого были «кулаки, прошедшие школу гетманских «хлеборобских союзов» и петлюровских «управ», анархиствующие элементы из мелкой буржуазии местечек и городов и политически неустойчивая часть интеллигенции».[14] Сложность борьбы заключалась в том, что банды оперировали в приграничных районах с Польшей и Румынией и в случае необходимости уходили через границу в эти страны, где находили приют, заново вооружались и вновь проникали на Украину для продолжения разбоя и бесчинств. В одном из донесений штаба советских войск Украины и Крыма читаем, что «…тщательное рассмотрение состава и окраски банд Правобережья заставляет обратить внимание на тесную связь их с петлюровскими организациями за границей и продолжающееся проникновение на нашу сторону банд из-за кордона. Если бы не эти закордонные шайки, украинский разложившийся и переживший уже период своего наибольшего развития бандитизм был бы обречен на окончательное вымирание. Только заграничная поддержка агентами, руководителями и белогвардейским золотом питает бандитские шайки Правобережья».[15]
Местами наибольшего скопления бандитов являлся Матренинский монастырь и Холодный Яр — значительный лесной массив в Кременчугской губернии. В Холодном Яру находился так называемый Повстанком, который по директиве из Полыни готовил всеобщее восстание на Украине. В состав Повстанкома входили бывшие члены Центральной рады: Панченко, Дзигарь и Шапошник.
В одном из чекистских донесений того времени отмечалось: «За период с первого по пятнадцатое апреля с. г. (1921) в Кременчугской губернии наиболее активными уездами в отношении бандитизма являются Чигиринский, Черкасский, Александрийский, в которых в настоящий момент оперируют банды: Загородного — основное ядро 50 человек при 4 пулеметах, бандиты хорошо вооружены винтовками и обрезами — район действия Чигиринский уезд; Хмары и Черного, численностью 65–100 человек — район действия Золотоношский и Черкасский уезды; Голого — оперирует исключительно в районе Холодного Яра в количестве 47–50 человек, мелкие банды Кириченко, Иванова, Квочка Гаврила, Царенко, Добровольского, Савченко и Логенко, Ветки, Бондаренко, Клепача, Степового, Захарова, Ш гыля, Дергача, бывшего полковника Терещенко и др. Общее количество мелких банд 1500 человек».
Не менее сложной обстановка была и в других украинских губерниях. На Екатеринославщине оперировали банды Бровы и Каменюка общей численностью до 500 сабель. На Киевщине действовали банды Грызла, Цветковского, Мордалевича, Дороша, Яременко, Богатыренко, Цербалюка, Сгрука; на Полтавщине — банды Гонты, Христового, Матвиенко, Вояки, Штапы; на Подолыдине — банды Шепеля, Складного, Заболотного, Моргуля, Гранового, Салтиса. В Донбассе орудовало 18 банд общей численностью свыше 1000 сабель.
Весной 1920 года для борьбы с бандитизмом был создан Цупчрезком (Центральное управление чрезвычайных комиссий по борьбе с контрреволюцией, спекуляцией и преступлениями по должности). Начальником управления стал В. Н. Манцев, опытный чекист, одновременно являвшийся членом коллегии ВЧК и начальником Особого отдела Южного и Юго-Западного фронтов. Однако некоторое время деятельностью Цупчрезкома фактически руководил председатель ВЧК Ф. Э. Дзержинский. С 1921 года руководство по борьбе с бандитизмом было возложено на командующего вооруженными силами Украины и Крыма М. В. Фрунзе.
В отличие от прежней Всеукраинской ЧК, являвшейся только отделом Наркомата внутренних дел Украины, Цупчрезком учреждался непосредственно при Совнаркоме УССР и подчинялся только ему. Позднее постановлением Совнаркома республики разъяснялось, что Цупчрезком должен работать в тесном контакте с наркоматами юстиции и внутренних дел. Местные органы Цупчрезкома являлись отделами исполкомов Советов, а заведующие губотделами юстиции и внутренних дел входили в состав коллегии губЧК, которая, в
