Но их скучные статьи пополам с официозной пропагандой у нас вызывали уже знакомую оскомину. С афганских времён «краснозвёздный» стиль мало чем изменился… Ну, разве что реклама появилась на задних страницах с нарисованными придурками, наперебой восхваляющими финансовые пирамиды…
Мне же кое-что было известно, но я предпочитал особо не распространяться об этом. Чем меньше человек знает ужасов и кошмаров, тем спокойней он спит. Но и тем быстрее он уподобляется бессловесному парнокопытному существу, которому рано или поздно всё же предстоит превратиться в жертвенную животинку… Но то на гражданке… А здесь…
Находясь на непосредственной территории «ск… человеко-бойни»… Словом, актуальность данного обстоятельства приобретала более откровенный смысл…
— А что это тебя так интересует? — осторожно спросил я.
Действительно… С какой такой стати эти цифры стали интересовать военнослужащих срочной службы?!.. Не от праздного же любопытства…
— Ну… как же… — чуть замялся солдат, но затем осмелел и продолжил гораздо бодрей. — Мы же тут воюем почти год. Никто правды нам не говорит. А знать хочется…
Я подумал о чём-то отстранённом и далёком, как будто с другой планеты… Верней, о ком-то… Но вернулся в реальность и потому тяжело вздохнул…
— Точные цифры на настоящий момент мне не известны. Много времени прошло. Но с декабря прошлого года и по март 95-го…
Караульный продолжал внимательно слушать, ожидая моего дальнейшего ответа. Но я молчал…
— Так сколько? — спросил боец. — Хоть за то время…
— За декабрь, январь, февраль и март погибло больше четырнадцати тысяч российских военнослужащих. — медленно и с тяжёлым чувством произнёс я. — Это солдаты, прапорщики, офицеры…
Мне до ужаса была неприятна данная арифметика смерти… ведь за весь период Афганской войны оказались убитыми и умершими от болезней да ран около четырнадцати с половиной тысяч человек… Жуткие цифры… Но ведь это за десять лет… А здесь — в Чечне почти такое же количество потерь всего за три с небольшим месяца…
Караульный, будто угадывая мои мысли, задавал уже другие вопросы:
— Четырнадцать тысяч? А в Афганистане сколько было убитых? Вы не знаете?
Как же, как же… Ведь в последние годы только об этом и трубили все газеты и журналы. Не отставали и говорящие головы из телевизора. Ведь СМИ неплохо зарабатывали, ставя в упрёк уходящему режиму эти тысячи и тысячи загубленных жизней… Только вот количество спившихся и наложивших на себя руки участников войны в Афганистане… Это было неизвестным… А может и ненужным!.. Ведь эти человеческие трагедии произошли уже сейчас — в период победившей демократии.
И я повторил уже известные цифры военных потерь:
— В Афгане погибло побольше… На пятьсот человек приблизительно… То есть четырнадцать с половиной тысяч!.. За десять лет…
Солдат подумал, что-то подсчитывая в уме…
— А тут за три-четыре месяца почти столько же… правильно?
— Получается, что так. — ответил я.
— Значит в Чечне война хуже, чем в Афганистане? — продолжал вопрошать караульный.
— Да. — сказал я коротко и твёрдо. — Гораздо ожесточённее и кровопролитнее.
Откровенно говоря, мне сейчас не хотелось пускаться во всевозможные разглагольствования о предпосылках и причинах, прогнозах и просчетах, успехах и неудачах, ошибках и откровенном вредительстве, а также о десятках виновных и тысячах пострадавших…
«Не здесь и не сейчас…»
На минуту в караульном помещении наступила тишина. Но вскоре она была нарушена очередным обращением…
— Товарищ старшнант… А кого погибло больше в Чечне? Солдат или офицеров?
Судя по интонациям в голосе… Не развязным и не нагловатым… Но каким-то слишком смелым… Интерес моего собеседника к нашему разговору всё возрастал и возрастал… Причем в геометрической прогрессии… Но я пока что не придавал особого значения этому…
— Ну, конечно же солдат! — спокойно произнёс я. — Потому что вас больше…
Это и так было понятно. Ведь в любом воинском подразделении на одного командира приходится несколько десятков военнослужащих срочной службы.
— А дембелей много погибло?
Задавая этот вопрос, караульный присел у печки, чтобы подкинуть следующую пару поленьев, и поэтому я не увидал выражения его лица или же глаз. Это помогло бы мне понять не только тайный замысел беседующего со мной бойца, но и его истинное отношение к данному аспекту современных военных реалий… То ли он пытается представить «дедов» в роли неких мучеников, то ли что-то ещё задумал…
— Да как тебе сказать?!.. — флегматично ответил я. — Этого я точно не знаю. Может больше, а может меньше…
— Но ведь необученных и молодых солдат на войну не пошлют!? Лучше же дембелей отправить! — караульный захлопнул дверцу и, вставая в полный рост, повернулся ко мне. — Так ведь?!
Определённая доля логики в его рассуждениях имелась… Но… Мне никогда не доводилось встречать начальников или же хотя бы слышать о том, чтобы вышестоящими командирами отдавался приказ брать на войну срочников того или иного периода службы. Конечно, гораздо надёжней и уверенней взять с собой более опытных бойцов, чем зелёную молодёжь… Но это уже обычная демагогия, мечущаяся от одной крайности к другой. В жизни же всё происходит гораздо прозаичнее. Ведь не всегда у командира имеется возможность отобрать самых толковых и грамотных подчинённых. Особенно тогда, когда рота или батальон отправляются на войну в полном составе. Тут уж выбирай — не выбирай, но результат окажется один и тот же… Вся рота в полном своём составе отправится считать длинные километры войны по грязным или же пыльным дорогам Чечни.
Поэтому я вместо ответа задал собеседнику свой контрвопрос:
— А ты думаешь, что командир роты возьмёт с собой только старослужащих? Если ему приказали готовить всю роту? Он что, побежит в другие подразделения обменивать своих молодых на их дембелей? И остальные командиры рот пойдут на это с большой радостью?
Очевидно мои аргументы попали в самую точку, отчего военный умник оказался в тупике, из которого он сейчас очень усиленно пытался выбраться… Но, кажется, неудачно…
После затянувшегося молчания я даже посчитал наш диалог оконченным и вновь взялся за ручку и бумагу. Но как-то вяло… Не тем был мой нынешний настрой, чтобы писать письмо любимой девушке…
Тут усевшийся было на табурет мой собеседник-оппонент резко поднял голову и в его глазах загорелся зловредный огонёк…
— Товарищ старший лейтенант! А что вы сделали с нашими дембелями?
Задумавшись о безвозвратном, я и не сразу-то понял суть только что прозвучавшего вопроса и по инерции всё ещё молчал… А дальше было куда интереснее… Нежели недавняя наша дискуссия…
— Это же заслуженные и уважаемые люди! А вы!..
В данный миг караульный чуть было не задохнулся от внезапного приступа праведного гнева и возмущения по поводу моих издевательств, а также изуверств над бедненькими старослужащими солдатами… Но он так и не подобрал нужного выражения. А мне постепенно становилась понятней вся подоплёка складывающейся сейчас ситуации… Что ж …
Я продолжал внимательно его слушать и после короткой паузы слегка насмешливо спросил:
— Ну, и что же я?
Мой идейный «противник», ощущая негласную поддержку всего караула, набрал в грудь воздуха и опять ринулся в бой:
— Товарищ старший лейтенант, да это же вам не просто дембеля, которые служат где-то там!.. в Ростове. Это же ветераны чеченской войны!.. Они уже целый год здесь воюют!.. Им осталось меньше месяца до отправки домой, а вы над ними издеваетесь и унижаете их достоинство!..
Сзади из маленькой комнатки, где сейчас отлёживалась отдыхающая смена, донеслись
