естественно, там и сям разбросанные каллиграфические лозунги: 'Не забуду мать родную', 'Нет в жизни счастья', 'За друга в огонь и в воду'.
Перед тем, как дремотно закрыть глаза, Зина осмотрела экспозицию и спросила без интереса:
— Кто это тебя так изукрасил?
— Сам. Молодой был и глупый.
— Как же ты до спины доставал?
— Товарищи помогли.
— Это за которых в огонь и в воду? — догадалась Зина и, не ожидая ответа, сладострастно задремала. Через некоторое время из дремоты ее вывел комплимент, произнесенный оглушительным шепотом:
— Нет, ты посмотри, какая женщина, Сережа!
Неизвестно, посмотрел ли Сережа на женщину, но женщина — это уж точно — украдкой посмотрела на говорившего. Могучий армянин тоже поймал этот взгляд и улыбнулся. От такого обходительного нахальства Зина гордо отвернула голову.
— Сережа, это женщина моей мечты! — продолжал настаивать армянин.
— Девушка, — поправил его неизвестный Зине Сережа.
— Откуда знаешь?
— Кинокартина такая была — 'Девушка моей мечты'.
— Так то — кино, а это — жизнь! — темпераментно прокричал армянин, а тот, кого он называл Сережей, вежливо обратился к Дудакову:
— У вас случайно чем открыть бутылку пива не найдется?
— А ты зубами, — грубовато посоветовал Дудаков.
— Не умею.
— Дай, — потребовал Дудаков.
Сережа протянул ему темную бутылку. Дудаков зацепился клыком за рифленый край крышки и сорвал ее. Теплое пиво аккуратной шапочкой явилось на свет.
— Буксы горят после вчерашнего, — объяснил Сережа свою жажду и припал к горлышку. Наблюдая за его ходящим кадыком, Дудаков нравоучительно заметил:
— Не очень-то, мужик, тебе пиво поможет. Покрепче бы чего нибудь.
— А может, не надо? Заведусь опять, — слегка посомневался Сергей.
— Надо, надо, — настаивал Дудаков.
— На круг далеко идти.
— У меня для начала имеется, — успокоил его Дудаков. — А потом ты ответишь.
Дудаков потянул к себе авоську и перебрался поближе к Сергею. Его место осторожно занял армянин.
— Девушка! — позвал он, но девушка глаз не открывала. Тогда он сказал: — Девушка, у вас купальник разорвался!
— Где?! — бодрым голосом вскричала Зина и села, подтянув ноги, прикрываясь.
— Вот здесь, — армянин осторожно, пальчиком, указал на купальниковое декольте.
— Так это же вырез, специально так задумано, — хихикнув, сказала Зина.
— Специально так задумано, чтобы сводить кавказского человека с ума, да?
— Будем, — решил Дудаков и чокнулся с Сережей. Граненые стаканы глухо брякнули.
— Будем, — подтвердил Сережа, и они взяли по сто двадцать пять одним глотком. Передернулись, закусили охотничьими сосисками. У Сережи открылись глаза, и он, увидев этими новыми глазами своего приятеля, решил позаботиться о нем:
— Рома, давай по самой маленькой!
— Э-э-э, что мне ваша водка! — брезгливо поморщился армянин. — Я пьян и без нее! Такая женщина, такая женщина! Голова кружится, никакой водки не надо!
— Какие глупости вы говорите, — укорила его сияющая Зина.
— Почему глупости? Разве правда — глупость?! Я правду говорю!
Дудаков наконец вспомнил о своих обязанностях и заметил строго:
— Ты, парень, того… Полегче.
— А что, если это твоя женщина, так и любоваться нельзя? Восхищаться нельзя, да?!
— Уж так и его, — обиделась Зина.
— Моя — да?! Моя — да?! — возликовал Роман.
— И не ваша, — парировала справедливая Зина. Уж она-то четко представляла, чья она.
— А чья? А чья?!! — продолжал бесноваться Роман.
— А ничья, — высокомерно обнародовала свою жизненную позицию Зинаида.
— Э-эх!! — простонал Роман и обхватил голову руками.
— Охолонь чуток, парень, — сочувствующе посоветовал ему Дудаков.
Роман поднял голову, оглядел всех ошалелым глазом — и бросился к Москве-реке. Охолонуться.
— Вы простудитесь! — слабо ахнула вслед ему Зина, но Роман, не раздумывая, с ходу кинулся в москворецкую пучину. Вынырнул и заскользил по воде сверкающей бабочкой. Мощный баттерфляй.
Пер по реке широкобедрый буксирчик, и команда одобрительно взирала на Романа, а он, покачавшись на крутых буксирчиковых волнах, рванул к берегу, на теплый песок, под теплое солнышко. Вода-то действительно холодная была. Зина слезла с одеяльца и закутала им синегубого армянина, а Дудаков уже подносил щедро наполненный стакан:
— Прими. В момент согреешься.
Роман принял и в момент согрелся. Дудаков и Сережа прикончили остатки и обреченно смотрели на пустую бутылку.
— На круг? — спросил Сережа.
— А что делать? — согласился Дудаков.
Натянув штаны, они пошли туда, где им станет еще лучше. Дудаков забеспокоился вдруг, обернулся и сурово предупредил свою спутницу:
— Зина, ты здесь не очень чтоб! Я скоро вернусь.
— Иди, иди, раз душа просит! — ворчливо отозвалась Зина и посмотрела, как Дудаков последовал ее совету.
Жаждущая парочка скрылась за деревьями.
— Вай, какое красивое имя — Зина! — восхитился Роман.
— Ты — армян? — догадалась Зина.
— Армян, армян! — чрезвычайно обрадовавшись, подтвердил Роман.
— А почему в Москве?
— Потому что я здесь живу, золотце ты мое.
— Армян должен в Армении жить, — убежденно сказала Зина.
— Тогда бы я тебя не встретил.
— У вас что, красивых женщин нет?
— Почему же, есть. Но таких красивых, как ты, — нет, — сказал Роман и осторожно погладил могучее ее бедро. Зина для порядка отстранилась. — И это все такому маленькому человеку!
— У вас на юге хорошо. Тепло все время и фрукты, — не желая говорить про маленького человека, мечтательно произнесла Зина.
— Хочешь поедем? — предложил Роман, бурно задышал, сбросил с плеч уже ненужное одеяльце и кинул его на песок. — Ложись!
— Зачем? — испуганно поинтересовалась Зина.
— Отдыхать будешь! Как на юге!
— Зачем мне это?! Я послезавтра на настоящий юг еду!
— Согласна, значит?! — завопил Роман.
— И не с тобой вовсе, а сама по себе.
— Зина, любовь моя, я к тебе приеду!
— А я вот и не скажу, где я буду.
