профессором, он порой ловил себя на безотчетном ощущении вины, которое возникало, когда кто-то заставал его читающим.)
Едва достигнув семилетнего возраста, Карл поступил в школу. Кстати, в ту же школу ходил его сосед Эрнест Хемингуэй, а доктор Хемингуэй, отец Эрнеста, преподавал там естествознание. Способности Карла к чтению оказались столь впечатляющими, что с первого же урока он был отправлен во второй класс продемонстрировать навыки беглого и правильного чтения. В тот же день ему пришлось проделать это и в третьем, и даже в четвертом классах. Естественно, в первый класс он больше не вернулся, а начал свое обучение со второго.
Здесь он познакомился со своей сверстницей Хелен Эллиот, которая через пятнадцать лет стала его женой. (Роджерс иронично вспоминает: «Она была первой, кого я решился пригласить на свидание. Наверное потому, что мы были уже давно знакомы. А я был так застенчив, что знакомиться ни с кем не осмеливался».)
Биографические источники упоминают, что детство Карла прошло на ферме. Однако фермерство для Уолтера Роджерса, преуспевающего промышленника, было своего рода хобби. Да и сама ферма скорее напоминала фешенебельный особняк (только ванных комнат там насчитывалось пять). Тем не менее сельскохозяйственные работы были поставлены весьма серьезно. В автобиографических заметках Роджерс вспоминает, что первыми книгами, оказавшими влияние на становление его научного мировоззрения, были, как это ни покажется странным, труды по сельскому хозяйству. «Я узнал, как трудно проверить гипотезу. Я получил знания о научных методах в практической деятельности и стал их уважать».
Эти занятия определили выбор профессии. В колледж Роджерс поступил с намерением изучать сельскохозяйственные науки. По прошествии двух лет он довольно неожиданно изменил свой выбор. Этот шаг был продиктован тем, что в студенческом городке он поселился в общежитии Молодежной христианской ассоциации (его старший брат Росс был одним из ее активистов). Насыщенное эмоциональное общение с товарищами побудило его избрать духовную стезю. В 1922 г. в составе немногочисленной делегации американских студентов он отправился в Китай на Международную христианскую конференцию. Хотя сама конференция длилась всего неделю, путешествие и сопутствующие мероприятия заняли целых полгода и явились важной вехой в становлении его личности.
На конференции Карл впервые столкнулся с представителями разных государств и народов. Он вспоминает: «Я увидел, как страшно ненавидели друг друга французы и немцы, хотя сами по себе они были очень приятными людьми. Это заставило меня серьезно задуматься, и я пришел к выводу, что у искренних и честных людей могут быть совершенно разные религиозные взгляды. В основном я в первый раз освободился от религиозной веры моих родителей и понял, что дальше я не могу идти вместе с ними. Из-за расхождений во взглядах наши отношения стали напряженными и причиняли нам душевную боль, но, оглядываясь назад, я думаю, что именно тогда я стал независимым человеком».
Свое образование Роджерс продолжил в теологической семинарии. Однако его взгляды в результате поездки на Восток претерпели серьезные изменения. «Со времени этой поездки мои цели, ценности, моя философия стали моими собственными, весьма отличными от тех взглядов, которых придерживались мои родители и которых я сам придерживался до этого времени». Все больше его внимание привлекала психология. Он начал понимать, что его главная жизненная цель — помогать людям, нуждающимся в духовной поддержке, — может быть достигнута и вне церкви. Он также убедился, что работа психолога — вполне достойное занятие, способное к тому же обеспечить достаточные средства к существованию.
Роджерс пожелал заочно пройти курс психологии в Висконсинском университете. Этот курс основывался главным образом на работах Уильяма Джемса, которые Роджерс, по собственному признанию, нашел скучноватыми. Это, однако, не ослабило его интереса к психологии, и он закончил свое образование в Педагогическом колледже Колумбийского университета. Курс философии он прослушал у Килпатрика, которого нашел блестящим педагогом.
По окончании университета Роджерс поступил на работу в качестве клинического психолога в Центр помощи детям в г. Рочестере (штат Нью-Йорк). Здесь он проработал 12 лет. Его практическая деятельность в известном смысле носила импровизационный характер. Роджерс не примыкал ни к какой психологической школе. Так, посетив двухдневный семинар Отто Ранка, он нашел много привлекательного в его терапевтических приемах, но не в теории. Собственная теория и метод сложились постепенно в годы его работы в Рочестере. От формального, директивного подхода, принятого в традиционной психотерапии, он перешел к иному, который позже назвал терапией, центрированной на клиенте [9].
До Роджерса психотерапевты работали с пациентами, с больными. Роджерс намеренно ввел в научный обиход понятие «клиент». И это была не просто игра слов. За терминологическим изменением лежал коренной пересмотр всей стратегии психотерапии. Ибо пациент — это тот, кто болен и нуждается в помощи, поэтому обращается за ней к профессионалу — психотерапевту. Последний руководит им, направляет его, указывает путь выхода из болезненного состояния. А клиент — это тот, кто нуждается в услуге и полагает, что мог бы сделать это сам, но предпочитает опереться на поддержку психотерапевта. Клиент, несмотря на беспокоящие его проблемы, все же рассматривается как человек, способный их понять. В представлении о клиенте содержалась идея равноправия, отсутствующая в отношениях врача и пациента.
Задача терапии — помочь человеку разрешить свою проблему с минимумом инструкций со стороны терапевта. Роджерс определял терапию как «высвобождение уже наличной способности в потенциально компетентном индивидууме, а не квалифицированную манипуляцию более или менее пассивной личностью». Согласно Роджерсу, «индивидуум имеет в себе способность, по крайней мере латентную, понять факторы своей жизни, которые приносят ему несчастья и боль, и реорганизовать себя таким образом, чтобы преодолеть эти факторы».
Работая в Рочестере, Роджерс написал книгу «Клиническая работа с трудным ребенком» (1939). Книга была встречена одобрительно, и автор получил приглашение занять должность профессора в университете Огайо. Начав свою академическую карьеру с этой довольно высокой ступени, он избежал того излишнего давления, которое, по его мнению, часто мешает начинающим ученым творчески проявить себя. Опыт преподавательской работы, а главное, живой отклик студентов на его идеи вдохновили его на более полное и детальное рассмотрение проблем психотерапии в книге «Консультирование и психотерапия» (1942).
В 1945 г. Чикагский университет предоставил Роджерсу возможность создать собственный консультативный центр. Новаторской тенденцией центра было предоставление пациентам (точнее, клиентам) возможности свободного выбора направления терапии. На посту директора центра Роджерс работал до 1957 г.
В 1951 г. он опубликовал книгу «Терапия, сфокусированная на пациентке», в которой его принципы нашли наиболее полное отражение. Книга была встречена массированной критикой со стороны терапевтов различных направлений, усмотревших в позиции Роджерса угрозу традиционным директивным методам. Основные выводы из этой позиции, далеко выходящие за рамки терапевтической тематики, Роджерс изложил в своей наиболее известной книге «Становление личности» (1961), выдержавшей несколько изданий (русский перевод вышел в 1994 г.). Несмотря на настороженное отношение коллег, книга Роджерса привлекла широкий общественный интерес и, став бестселлером (что не так часто происходит с психологическими трудами), обеспечила автору неплохие гонорары.
С чикагским периодом деятельности Роджерса связано и одно серьезное затруднение личного порядка. Работая с одной пациенткой, страдавшей тяжелым расстройством, он настолько проникся ее состоянием, что почти впал в аналогичную патологию. Лишь трехмесячный отпуск и курс психотерапии у одного из коллег позволили ему оправиться и понять необходимость соблюдения известных пределов сопереживания.
В 1957 г. Роджерс сменил место работы. Он стал преподавать психологию и психиатрию в Висконсинском университете. В профессиональном плане это оказалось нелегким периодом. Возникли серьезные противоречия с руководством, весьма ограниченно понимавшим свободу студентов учиться, а преподавателей — учить. Недовольство Роджерс отразил в критической статье, в которой, в частности, писал: «Мы делаем неумную, неэффективную и бесполезную работу, обучая психологов в ущерб обществу». Представленная в журнал «Американский психолог», статья была первоначально отвергнута и напечатана лишь позднее, когда в виде списков обрела широкую известность в студенческих кругах.
