— Вы сказали, он низкого роста.
— Лишь низкорослые мужчины бывают бесцеремонными властителями и сатрапами.
— Допустим, он низкий. А почему глупый?
— Лишь глупец может рассчитывать на прикрытие с помощью болгарских сигарет, притом самых дешевых!
Эх, жаль, что не было рядом генерала Маркова, он бы покатился со смеху! И уж наверняка бы запомнил на всю жизнь это описание. Конечно, Ковачев даст ему послушать магнитофонную запись, но это не то, совсем не то... А сейчас вроде бы настала пора положить конец этому водевилю, заодно преподав небольшой урок доморощенному Шерлоку Холмсу.
— Знаете ли, мистер Галлиган, ваша искренность, ваше желание поделиться с коллегою личной профессиональной тайной обязывают и меня ответить вам тем же. Вот почему я решаюсь вам открыть, что знаю человека, выкурившего эти три сигареты в номере миссис Мелвилл после ее смерти. Более того, я присутствовал там, когда он курил!
Галлиган впился в него взглядом с неподдельным изумлением. Уж не разыгрывают ли его?
— Только хочу вас разочаровать. Он высокий, достаточно полный, флегматичный. И увы, болгарин. При всем при том незлобив, сущий добряк. И без всяких амбиций... Это мой начальник, мы вместе работаем уже пятнадцать лет.
Сейчас, пока Галлиган еще не пришел в себя от удара, следовало преподать еще один урок этому британскому детективу, любящему совать свой нос, куда не следует.
— А теперь, дорогой коллега, я должен вас информировать, что ваше хобби не столь безопасно, оно не лишено риска.
— Что вы имеете в виду?
— Имею в виду следующее. Кроме разъяснений, которые вы уже дали, мы позвали вас сюда, чтобы сообщить, что за преступление, которое вы совершили в нашей стране, вам придется отвечать перед судом.
— Кто? Я? — закричал Галлиган. — Какое преступление?
— Например, подкуп болгарского должностного лица, — продолжал все тем же официальным тоном Ковачев. — Подкуп горничной с целью склонить ее к нарушению своих обязанностей и пустить вас в чужой номер.
— Как вы смеете мне угрожать! — не унимался Галлиган. — Я пожалуюсь консулу ее величества! — В его взгляде чувствовалось испепеляющее презрение, будто канонерки ее величества уже бросили якоря на рейде Варненского залива.
Ковачев вызвал старшину и попросил проводить Шерлока Холмса до выхода из управления.
IX. ЛАРРИ О’КОННОР
Да, забавный чудак. Вопрос был в том, просто ли он безобидный дурак или ведет игру. За его вроде бы безобидной манией могло скрываться и кое-что посерьезней. Не случайно же два человека рискнули забраться в его номер! Один остался неизвестен. Другого отправили в больницу без сознания. К счастью, оказалось, что череп даже не пробит, пострадавшего можно было уже выписывать. Ковачев использовал то обстоятельство, что О’Коннор все еще жаловался на головную боль, и попросил попридержать его еще несколько часов. Наконец он отправил Дейнова доставить Ларри в управление, хотя и опасался, что тот откажется давать показания. Но, по всей вероятности, удар должен был смягчить его характер.
После обычных формальностей Ковачев начал допрос:
— Разрешите воспользоваться тем обстоятельством, что вы юрист, и сразу приступить к главному. Я попросил бы вас объяснить, что вы искали в номере супругов Галлиган в их отсутствие. Уверен, ваши законы столь же строго карают за нарушение неприкосновенности чужого жилища, как и наши. Поэтому, я надеюсь, вы не станете утверждать, что вы просто ожидали в номере, когда вернутся хозяева.
— Вы удивительно догадливы, — усмехнулся О’Коннор, — но я ожидал именно хозяев.
— Позвольте вам не поверить, господин адвокат.
— Сожалею, но ничем не могу вам помочь.
— Мне помогать и не надо. Речь идет о вашей голове. Следующий такой удар она может и не вынести!
— У ирландцев головы крепкие.
— Я это заметил.
— В вашей профессии и надо быть наблюдательным.
— Послушайте, мистер О’Коннор, мы встретились не состязаться в остроумии, а выяснить вашу роль в целой цепи преступлений.
— Каких именно, если не секрет?
— Едва вы проявите к кому-либо интерес, как предмет вашего любопытства, неизвестно почему, умирает. Судя по ситуации, теперь можно ожидать скоропостижной смерти господина Галлигана.
— Я вас не понимаю.
— Тогда позвольте сообщить вам приятную новость. Ночью сюда прибыл тот самый ваш знакомый, кого вы так усиленно разыскивали. Мортимер Гаррисон из Соединенных Штатов Америки.
— Значит... — О’Коннор бросил испытующий взгляд... — вы за мною следили?
— Вы заблуждаетесь, полагая, что мы следим за всеми иностранцами. Но слишком уж бросается в глаза ваш нездоровый интерес к
Ковачев замолчал. Но О’Коннор смотрел все так же внимательно и в беседу не вступал.
— Вижу, что вы не настроены на разговор. Как и положено курортнику, прибывшему к нам отдохнуть, пожариться на солнышке и, разумеется, не имеющему ничего общего с преступлениями, случайно совершенными против граждан, к которым он проявлял живой интерес. Даже и о Бонифацио вы ничего, конечно, не слышали. Но готов побиться об заклад — доллар против цента, — что, выписавшись из больницы, вы не станете разыскивать в гостинице «Интернациональ» своего знакомого Мортимера Гаррисона и бросаться в его объятия. Поскольку знаете, что он и Дэвид Маклоренс — одно и то же лицо... Уже мертвое лицо...
— Вот как... — сказал, поразмыслив, О’Коннор... — предлагаете игру с открытыми картами?
— Если вы на это способны.
— А если я буду лгать?
— Ничего. Переживем. Нам не впервой.
— Что ж. Я готов сказать правду. Но... при одном условии.
— При каком?
— Э, не торопитесь. Условие вопреки обычаю я поставлю в конце.
— Не рискуете ли?
— Ведь мы играем честно. Хотя и... — О’Коннор дружелюбно усмехнулся и потрогал голову. — Хотя и без риска нельзя. И не воображайте, что вы меня растрогали. Жизнь научила меня не поддаваться эмоциям в отношениях с полицией.. Да, и как только выдержала такой удар моя головушка... А вот если бы я увидел все-таки, кто за портьерой в номере Галлиганов, головушка вряд ли выдержала бы. Хотя она и ирландская. Может, отсюда и начнем наш мужской разговор?
— Вы его уже начали. Продолжайте, пожалуйста.
— Начну тогда с цели моего пребывания здесь. Меня не прельщает ваше море. И пусть это вас не обижает. Я хочу получить сто тысяч долларов. Не пугайтесь, не от вас, а от дирекции Американского музея естественной истории. Теперь вы понимаете меня?
