Ковачев удивленно развел руками.
— Как?! Разве ваши газеты не писали?
— Допустите, что не писали. Рассказывайте так, будто я ничего не знаю.
— Но об этом все знают! Впрочем, ладно. Две недели тому назад, десятого июля, около полуночи, в музее была похищена коллекция самых лучших бриллиантов. Один охранник был убит, один из банды тоже остался лежать на тротуаре. Ужасный скандал! Не только потому, что уникальная коллекция оценивается в десятки миллионов долларов. После этого дерзкого ограбления нация почувствовала, что задета ее честь! Объявили награду в десять тысяч каждому, кто наведет на след, и сто тысяч — кто укажет местонахождение бриллиантов.
— И вы готовы указать? — упросил Ковачев.
— Готов. Они здесь, у вас. Их доставили сюда Эдлайн Мелвилл и Дэвид Маклоренс, то есть Маман и Морти. Вероятно, вы спросите, как я узнал. Это было достаточно сложно и необыкновенно. Короче говоря, мне сообщил один мой клиент. Точнее, я получил от него письмо. Заметьте: получил после его смерти! Он- то я остался лежать на тротуаре перед зданием музея. Что поделаешь. Я всего лишь начинающий адвокат, ни один из концернов пока еще не предложил мне должность главного юрисконсульта. Если нет акул, приходится иметь дело и с мелкой рыбешкой. Было бы паблисити! Так и в этом случае. Я ему помог как-то развязаться с одним делом. И он в знак благодарности обещал мне, что выдаст мне тайну гангстеров, когда его уже не будет среди них. В письме сообщалось, что бриллианты будут на некоторое время спрятаны в Болгарии, на курорте Золотые пески, что привезет их туда Мортимер Гаррисон, который в Афинах для маскировки возьмет паспорт другого гангстера, Дэвида Маклоренса. Этот Маклоренс прибудет из Австралии на своей машине вместе с Маман, бывшей любовницей шефа моего клиента... Вот так. И я решил попытать счастья. Собрал всю свою наличность и прилетел к вам в гости. Сто тысяч долларов стоят того.
— Почему же вы не сообщили все эти сведения вашей полиции?
— Потому что десять тысяч долларов — это не сто тысяч долларов.
— И что же вы предприняли для получения ста тысяч?
— Во-первых, следовало найти Морти. Бриллианты скорее всего были у Маман, а он ее охранял. Мне нужен был надежный тыл, чтобы начать боевые действия. Я начал ходить по гостиницам, искать их. А Морти взял да и угодил в катастрофу.
— Почему и после этого вы не обратились в полицию?
— К вам?
— Ну... если не к нам, то в ваше посольство.
— Предпочитал более надежный путь. Маман ведь осталась одна.
— Одна?
— Так мне казалось.
— Как же вы поступили?
— Как может поступить мужчина со стареющей красавицей? Начал за ней ухаживать, и она... вопреки моим сомнениям... склонилась...
— А результат?
— Кто-то их забрал.
— Но кто?
— Может быть... я? — усмехнулся О’Коннор. — Но зачем тогда мне было проникать в номер к супругам Галлиган?
— Ну... для камуфляжа, например.
— И удар по голове для камуфляжа? Но если бриллианты у меня в чемодане, а вы об этом ничего не подозреваете, как тогда объяснить, почему я согласился посетить ваше учреждение и отвечать на вопросы?
— В самом деле, почему?
— Из-за страха. После смерти Маман я сразу же уяснил, что она здесь не одна, что есть и другие бандиты, а в одиночку мне с ними не справиться. Поэтому я решился рассказать все начистоту и попросить вашего содействия. Теперь настало время выдвинуть мое условие.
— Выдвигайте, пожалуйста.
— По завершении этого дела и поимки преступников помогите мне получить награду. Ей-богу, я ее заслужил. И сведениями, что я сообщаю, и риском, которому подвергаюсь. Ведь обещаете, да?
— Что можно вам обещать? Это нас не касается. Могу лишь вас заверить, что мы не претендуем ни на какие вознаграждения. Меня интересуют только преступления, совершенные в Болгарии. И должен вам сказать при всей симпатии к вам, что вы были бы мне еще симпатичней, если бы не посещали комнату Эдлайн Мелвилл той ночью, когда она скончалась.
— Неужели после всего, что я здесь рассказал, я все еще под подозрением?
— Видите ли, и я немного умею считать. Какова оценка стоимости бриллиантов?
— Не меньше двадцати миллионов долларов. Почему вы это спрашиваете?
— Потому, что эта сумма в двести раз больше ста тысяч.
— Ага... Но кто ударил меня по голове?
— Это скажете вы сами.
— Я повторяю: слава богу, что не успел увидеть. Не забывайте, что Маман была не одна. Тут еще и супруги Галлиган, в чьей комнате...
— Вы еще не поделились со мною, что вы искали в их комнате.
— Бриллианты искал, разумеется!
— И... нашли их?
— Нашел... — О’Коннор снова потрогал голову... — нашел, вот это у Галлигана.
— Уж не намекаете ли вы, что за портьерой находился мистер Галлиган?
— А кто другой? Кто был в ней постоянно? Старый разбойник заметил, что я направляюсь в их номер, затаился и...
— Любезный мистер О’Коннор, должен вам сообщить, что в те самые минуты, когда вы рылись в номере супругов Галлиган, сами супруги Галлиган наслаждались мороженым в молочном баре.
X. «ТОВАРИЩ» ПЕТРОВ
Что произойдет, когда завтра утром он, Консулов, явится к генералу? Или его вернут в Варну (вероятней всего), или оставят на старой службе (самое неприятное), или предпишут (уже здесь) заниматься все тем же черным чемоданом. Консулову хотелось продолжить работу с этой знаменитой парой Марков — Ковачев. Нет, он не был поклонником знаменитостей, относясь к ним достаточно скептически. Но о Маркове ходили легенды, и хотя перед легендарными личностями Консулов не склонялся (он ни перед кем не склонялся!), все же было любопытно, что осталось за 35 лет службы от прежних генеральских идеалов. Поговаривали, что остались прежними не только идеалы, но и мужество отстаивать их.
С Ковачевым положение было и яснее, и проще. Это высокообразованный, культурный и интеллигентный человек — три качества, которыми сам Консулов не обладал в достаточной мере, но которые ценил превыше прочих. Он не выносил подчиняться людям, если, на его взгляд, они не были совершенней его, особенно по интеллектуальным меркам. И не мог мириться с тем, что, как правило, его начальники волею судьбы оказывались именно такими — недостаток мозговых извилин старались компенсировать борьбой за должности и звания. Это создавало ему много неприятностей по службе. Но неприятностей такого рода он не опасался, поскольку свыкся с ними. Где-то в глубинах подсознания теплилась надежда, что встретится в жизни начальник по его вкусу. И вот замаячила надежда...
И он решил пойти в управление сегодня же, сразу после обеда.
В управлении ему пришлось немного подождать — генерал был в столовой. Наконец появилась его грузная фигура с большой головой и растрепанными седыми волосами. Дышал он тяжело, наверняка был
