словно тяжеленный лапы огра. Переставлять я их кое-как переставлял, но особой прыти от меня ждать не приходилось.
Довольно долго Панихида ехала молча, обиженно надувшись, но в конце концов ей стало скучно, и она разговорилась.
— Слушай, варвар, — сказала она с таким видом, словно хотела спросить о чем-то заурядном и несущественном, — как тебе удалось очухаться после того, как ты выдул целый жбан отборного яду, да еще и навернулся в пропасть?
Можно подумать, я сам туда навернулся. У меня не было намерения предоставлять ей возможность убить меня еще раз, а потому я не видел причины скрывать от нее правду. Панихида выслушала меня внимательно.
— Стало быть, ты не можешь умереть, — задумчиво промолвила она, когда я закончил.
— Еще как могу. Просто...
— Поняла-поняла. Умереть-то ты умрешь, но мертвым не останешься.
— Во всяком случае до сих пор все случалось именно так.
Она снова говорила вполне дружелюбно, но это не внушало мне доверия. До сих пор мне приходилось иметь дело с женщинами любящими, ласковыми и добросердечными — ни одной из них и в голову не приходило меня убивать. А эта коварная лисица скорее всего пыталась выведать способ покончить со мной раз и навсегда. Я не мог верить ей, хотя и хотелось.
— А вот демоны, те вовсе не умирают, — ни с того ни с сего промолвила она.
— Так они и не живут.
— Очень даже живут, просто это другая форма жизни. Но у них есть желания, чувства и интересы — как и у людей. Злые чувства, злые желания. Они не знают, что такое совесть, дружба или, скажем, любовь.
— А варвары знают? — спросила она с легким раздражением.
— Конечно. Это естественные чувства, а все естественное близко варварам в силу их близости к природе.
— У тебя есть друзья?
— Пука мой друг.
— Конь-призрак, — рассмеялась Панихида.
Пука раздраженно прижал уши к голове и едва не взбрыкнул, но сдержался ради меня. Кажется, он был не в восторге от женщин вообще, а от Панихиды в особенности.
— Как я уже говорил, мы, варвары, близки к природе и ко всему живому. Пука — прекрасное животное, и я горжусь тем, что могу называть его своим другом.
Пуковы уши покрыты шерстью, но клянусь, в этот момент они покраснели.
— А как насчет любви?
— Как-как... Я люблю своего отца, и мать, и...
— Остолоп! — Она закатила глаза. — Я имею в виду любовь между мужчиной и женщиной. Ты хоть когда-нибудь любил женщину по-настоящему? Или просто получал удовольствие до шел себе дальше своей дорогой?
Я задумался. Элис была красива и очень мне нравилась, но мог ли я, не кривя душой, сказать, что действительно любил ее? Кабы любил, наверное, не бросил бы. Что же до истории с Колокольчик, то это было просто чудесное приключение. Мы с ней обменялись услугами, не более того.
Варварское прямодушие вынудило меня признать, что насчет любви — этого сорта любви — Панихида, пожалуй, права.
— Ага! — торжествующе воскликнула она. — Стало быть, ты ничем не отличаешься от демона.
— Глупости! — возразил я. — Демон не может любить, а я очень даже могу.
— Можешь — не можешь, какая разница, если ты этого не делаешь? Никакой!
— Послушай, ты ведь прекрасно знаешь, что это не так. И что я никакой не демон. К чему ты вообще клонишь?
— Скажите на милость, он не демон! Сцапал ни в чем не повинную девушку и против ее воли тащит в замок, который при ее появлении развалится. Это что, по-людски?
Признаться, мне не очень хотелось обсуждать эту щекотливую тему.
— Я дал слово, а слово надо держать. Варвары всегда выполняют свои обещания.
— Даже если это неправильно, нечетно и... гадко?
Только сейчас я сообразил, что Панихида задумала меня отговорить. К счастью, воздействие К.И. еще не полностью сошло на нет, несмотря на встряску и песок в голове, так что я быстро нашелся с ответом:
— Тебе ли толковать о том, что правильно и честно? Разве не ты дважды убила меня самым коварным манером?
— Но я же извинилась, — фыркнула она, — мне было жаль. Не нравилось мне это делать, но пришлось.
— Вот и мне не нравится, — отозвался я, — но приходится.
— Туше! — пробормотала она. Или что-то в этом роде. В Ксанфе, в отличие от Обыкновении, в ходу только один человеческий язык, но в нем столько слов, что все не упомнишь.
Некоторое время Панихида молчала, но это продолжалось недолго.
— Тебя мама с папой воспитывали по-человечески?
— Конечно. Я получил прекрасное варварское воспитание. А когда вырос, отправился на поиски приключений.
— А, так вот чем ты сейчас занимаешься.
— Точно. Сражаться с чудовищами и противостоять злой магии — это ли не приключение?
— А похищать беззащитных девушек — это как? Тоже приключение?
Она была мастерица по части колкостей, но я в тогдашнем своем состоянии вполне мог ей ответить.
— Сплавить убийцу замуж если и не приключение, то уж всяко не преступление.
Панихида призадумалась, но вскоре опять завела ту же песню:
— Я действительно убила тебя, и ты имеешь основания на меня сердиться. Но пойми, успешное выполнение твоей миссии может ввергнуть Ксанф в великие бедствия. Я должна предотвратить это во что бы то ни стало. Убить, конечно, проще всего, но, раз это невозможно, мне придется попробовать тебя урезонить.
Пусть себе урезонивает, подумал я, все веселей, чем тащиться молча.
— Попробуй, но должен тебя предупредить, что варвары несильны в логике. Так что твои резоны скорее всего пропадут впустую.
— Может и так. Откуда мне знать, с какой стороны лучше подступаться к варвару, сама-то я не варварского племени. Я даже не совсем человек.
Я поднял глаза. Даже в неуклюжей позе, со связанными руками и лодыжками она была прекрасна. Варвары знают толк в телесной красоте.
— Не знаю, что ты имеешь в виду. Выглядишь ты восхитительно.
— Спасибо, — ответила она, сделав нечто вроде реверанса. Не представляю себе, как можно совершить что-то подобное, сидя на лошади со связанными руками и ногами, но ей это удалось. Порой женщины проявляют просто поразительные способности.
— Спасибо, но не все то, что прекрасно выглядит, на самом деле прекрасно.
— Да, — согласился я, — самые завлекательные тропки ведут к древопутанам.
Такие тропинки попадались нам по пути, но мы, разумеется, избегали соблазна. В Ксанфе можно найти и другие примеры, подтверждающие ее правоту.
— Ты не все знаешь о моем происхождении.
— Разве ты не королевская дочь?
— Я дочь короля, но моей матерью была вовсе не королева. Именно по этой причине королева возненавидела меня и в конце концов прокляла.
— Дочь короля, но не королевы, — тупо повторил я. Как такое может быть?
— Ну ты и простак. Аисты прилетают не только к тем, кто состоит в браке. Я незаконнорожденная.
